Государство понятие сущность признаки: Понятие, признаки и сущность государства

Правовое государство — государство, в котором обеспечено верховенство права и верховенство закона, равенство всех перед законом и независимым судом, признаются и гарантируются права и свободы человека, а в основу организации государственной власти положен принцип разделения властей.

3. Основные признаки правового государства.

1) Верховенство (господство, приоритет) права. В правовом государстве праву подчиняются не только граждане и организации, но и само государство, деятельность государственных органов основывается на нормах права. При этом законы и другие правовые акты должны быть правовыми, то есть должны соответствовать основным принципам права (приоритету прав человека, справедливости, демократичности, гуманности, разумности).

2) Верховенство закона. Законы, (правовые акты, принимаемые в установленном порядке законодательным органом или непосредственно народом), регулируют наиболее важные общественные отношения, обладают наибольшей юридической силой в системе права, другие нормативные правовые акты являются подзаконными и не могут противоречить закону. Закон должен быть преградой для произвола. Кроме того, в системе законодательства обычно выделяется Конституция — основной закон, обладающий высшей юридической силой, поэтому правовое государство — это, как правило, конституционное государство.

3) Разделение властей — распределение компетенции и государственно-властных полномочий между тремя основными ветвями власти (законодательной, исполнительной и судебной) и государственными органами, причём властные полномочия должны быть сбалансированы между государственными органами и «ветвями власти», исключается сосредоточение всех полномочий или большей их части в ведении единого государственного органа либо должностного лица, что может повлечь произвол и беззаконие. Организация и деятельность государственной власти в правовом государстве основывается на принципе разделения властей, причём независимые «ветви власти» могут сдерживать, уравновешивать, контролировать друг друга, это так называемая «система сдержек и противовесов». Для правового государства особое значение имеет сильная и независимая судебная власть, она играет решающую роль в обеспечении верховенства закона, прав и свобод человека.

4) Широкие права и свободы человека, причём не просто провозглашённые, но и гарантированные, реально обеспеченные. В правовом государстве существуют реальные политические, экономические и иные предпосылки для реализации прав и свобод человека и гражданина, обеспечивается их судебная защита. Однако допускаются и необходимые ограничения прав и свобод человека и гражданина. Кроме того, правовое государство устанавливает равноправие граждан, равенство всех перед законом и судом.

5) Взаимная ответственность гражданина и государства предполагает, что не только гражданин отвечает за совершённые правонарушения, но и государство, государственные органы и должностные лица несут юридическую ответственность за нарушение прав и свобод человека и гражданина

Если смотреть несколько шире, то правовое государство — это непременно и конституционное государство, и демократическое государство (обеспечивающее участие народа в осуществлении государственной власти), и социальное государство (обеспечивающее человеку возможность достойного существования).

4. Основные проблемы формирования правового государства.

Идея правового государства в нашей стране развивалась очень непросто. После революции 1905 — 1907 начался переход к конституционному строю, что в некоторой степени означало переход к формированию правового государства. Однако после 1917 года, когда было создано советское государство, идея правового государства была отброшена. В конце 1980-х — начале 1990-х годов, в период широкомасштабных реформ во всех сферах государственной и общественной жизни, идея построения правового государства оказалась в центре политической и государственно-правовой мысли, а затем получила конституционное закрепление. Статья 1 Конституции РФ 1993 года провозглашает Российскую Федерация демократическим федеративным государством с республиканской формой правления. Однако следует различать концепцию правового государства, официально признанные принципы правового государства и существующую государственно-правовую реальность. Конституционное провозглашение правового государства ещё не означает, что правовое государство в нашей стране уже построено. До настоящего времени в нашей стране верховенство права и верховенство закона ещё не стали незыблемыми принципами деятельности государственных органов, законы (даже хорошие, правовые) не всегда должным образом реализуются, имеют распространение произвол чиновников. Зачастую грубо нарушаются права и свободы человека, не всегда обеспечивается их эффективная защита. Недостаточно развито гражданское общество, невысока правовая культура в обществе, имеет распространение правовой нигилизм граждан. Путь России к правовому государству долог и непрост, для построения правового государства необходимо создать должную правовую базу, завершить судебную реформу, преодолеть упомянутые негативные явления. Однако идея правового государства и её конституционное закрепление побуждают совершенствовать существующее государство, правовые нормы, существующий правовой порядок, общественные отношения и в целом содействуют социальному прогрессу.

Basic Concepts in Modern National Legal Science

Вестник Омской юридической академии. 2018. Том 15, № 4

408

порождает многоступенчатую систему полити-

ко-юридических ролей [8].

На протяжении длительного времени поня-

тие государства воспринималось исключительно

сквозь призму классового подхода, что, безус-

ловно, представляет собой воплощение макси-

мализма. Однако, по заявлению М. Н. Марчен-

ко, общечеловеческий подход, сменивший его

со временем, является не меньшей крайностью,

искажавшей действительность [9, с. 54]. По ут-

верждению исследователя, оптимальным опре-

делением государства могла бы стать формули-

ровка, в которой государство рассматривается

как «организация политической власти, необ-

ходимая для выполнения как сугубо классовых

задач, так и общих дел, вытекающих из приро-

ды всякого общества» [9, с. 55]. Такой подход

отражает значение государства в роли социаль-

ного института, обеспечивающего реализацию

интересов как общества в целом, так и стоящих

у власти классов. Ю. В. Костин, развивая идею

М. Н. Марченко, квалифицирует государство как

особую организацию публичной политической

власти, охватывающую определенную терри-

торию и воплощенную в социально-правовых

нормах и институтах, которые осуществляют

управление обществом, основываясь на принци-

пах непреложности государственных решений;

при этом государство обеспечивает интересы

отдельных классов, социальных групп или все-

го общества и в то же время выступает в каче-

стве особого механизма управления, подавления

и обеспечения правопорядка, опираясь в необхо-

димых случаях на средства и меры принуждения

[7, с. 20].

Ю. А. Тихомиров подошел к этому вопросу

несколько иначе, полагая, что государство мож-

но определить как политическую организацию,

управляющую общественными делами и регла-

ментирующую действия граждан с применени-

ем права, при этом данная трактовка относится

к разным видам государств [12, с. 13]. В этой де-

финиции отмечается стремление избежать упо-

минания признаков государства, что делает его

довольно расплывчатым.

Многие исследователи сходятся на мысли, что

государство является политическим институтом.

Так, определение, данное в энциклопедии «Гео-

политика», характеризует его как «способ орга-

низации общества и его политической системы

на определенной территории, центральный ин-

ститут власти» [6, с. 123]. Стоит отметить, что

в некоторых прочтениях термин «государство»

имеет довольно узкое значение, близкое к за-

падному пониманию слова «нация» (например,

Организация Объединенных Наций является

всемирной организацией государств), при этом

состав признаков государства существенно из-

меняется.

Небезынтересным является мнение Е. Т. Гай-

дара, который указывает на важность определе-

ния понятия «государство» следующим образом:

по его словам, «весь вопрос в целях и приорите-

тах государства в том, что, собственно, понимать

под словом “государство”» [5, с. 27]. Несмотря

на отсутствие определенного ответа на этот во-

прос, в работе «Государство и эволюция» можно

проследить ход мысли автора, который полага-

ет, что носителями государственности являются

чиновники, а государство представляет собой

не что иное, как аппарат государства, государ-

ственную машину [5, с. 189]. Позиция специ-

алистов сильно отличается от вышеизложенной:

по мнению большинства исследователей, в каче-

стве носителя государственности выступает со-

общество граждан, народ [10, с. 136].

Точку зрения Е. Т. Гайдара разделяют неко-

торые отечественные исследователи, например,

А. С. Ахиезер считает, что государство представ-

ляет собой профессиональный аппарат управле-

ния, выделившийся из общества [3, с. 71]. Не-

сколько иначе к вопросу подходит Э. Я. Баталов,

излагая представление о государстве как о меха-

низме принуждения человека, которое «всегда

было, есть и будет оставаться до тех пор, пока

оно существует как всеобщий институт цивили-

зации» [4, с. 6].

Исходя из вышеизложенного, можно сде-

лать вывод, что в современной юридической

науке универсальное понятие государства так

и не сформировалось. Как правило, под этим тер-

мином подразумевается одно из двух значений,

каждое из которых существенно влияет на со-

став признаков имеющегося в виду в данном

случае института. Во-первых, следует отметить

представление о государстве как о государст-

венно-организованном сообществе. Это понятие

имеет как географическое, так и политическое

значение, подразумевая страну с самостоятель-

ной властью, существующую в определенных

границах и, нередко, в законченный историче-

ский период. Во-вторых, «государство» подразу-

мевает некий аппарат государственной власти,

в составе которого могут быть государственные

Правило большинства и права меньшинств — Annenberg Classroom

Суть демократии — это правило большинства, принятие обязательных решений путем голосования более чем половины всех лиц, участвующих в выборах. Однако конституционная демократия в наше время требует правления большинства с правами меньшинства. Томас Джефферсон, третий президент Соединенных Штатов, выразил эту концепцию демократии в 1801 году в своей Первой инаугурационной речи. Он сказал,

Все. . . будет иметь в виду этот священный принцип, что, хотя во всех случаях преобладает воля большинства, эта воля, чтобы быть законной, должна быть разумной; что меньшинство обладает равными правами, которые равный закон должен защищать, а нарушение которых было бы угнетением.

Сегодня в каждой подлинной демократии правление большинства одновременно подтверждается и ограничивается высшим законом конституции, который защищает права людей. Тирания меньшинства над большинством запрещена, но также запрещена тирания большинства против меньшинств.

Этот фундаментальный принцип конституционной демократии, правление большинства в сочетании с защитой прав меньшинств, сегодня включен в конституции всех подлинно демократических государств. Конституция Чешской Республики 1992 года, например, признает концепции правления большинства и прав меньшинств.Статья VI гласит: «Политические решения должны быть основаны на воле большинства, выраженной посредством свободного голосования. Решения большинства должны учитывать защиту меньшинств ». Чешская конституция полна заявлений о гарантированных гражданских свободах, которые конституционное правительство не должно нарушать и которые оно уполномочено защищать.

Правило большинства ограничено для защиты прав меньшинств, потому что, если бы оно не было остановлено, оно, вероятно, использовалось бы для подавления лиц, придерживающихся непопулярных взглядов.Правление неограниченного большинства в демократии потенциально так же деспотично, как неконтролируемое правление автократа или политической партии элитарного меньшинства.

В каждой конституционной демократии существует постоянное противоречие между противоречивыми факторами правления большинства и прав меньшинств. Следовательно, должностные лица в институтах представительного правительства должны принимать авторитетные решения по двум вопросам. Когда и при каких условиях следует ограничить власть большинства, чтобы защитить права меньшинства? И, наоборот, когда и при каких условиях должны быть ограничены права меньшинства, чтобы предотвратить подрыв правления большинства?

Ответы на эти вопросы даются в каждом конкретном случае в каждой конституционной демократии таким образом, чтобы ни правление большинства, ни права меньшинств не терпели постоянного или непоправимого ущерба.Для поддержания справедливости в конституционной демократии необходимо гарантировать как правление большинства, так и права меньшинств.

Джон Патрик, Understanding Democracy, A Hip Pocket Guide (Oxford University Press)

Статья посла ЛИУ Янтао в кипрской почте под названием «Изучение сути демократии для построения лучшего будущего»

28 августа 2021 года Его Превосходительство посол ЛИУ Янтао опубликовал статью под названием «Изучение сути демократии для построения лучшего будущего» в крупнейшей английской газете Кипра Cyprus Mail. В статье утверждается, что в нынешней ситуации, когда некоторые страны преследуют социальные разрывы, политическая поляризация и регресс демократии, все страны могут решать практические вопросы, смягчать социальные конфликты и улучшать жизнь людей, исследуя сущность демократии. Полный текст выглядит следующим образом:

«Демократия», концепция, которая проходит через древнюю и современную историю, имеет различные коннотации и значения в зависимости от изменения национальных условий с течением времени.Чтобы лучше понять демократию, мы должны сначала по-настоящему понять суть демократии и понять ее происхождение и основные цели. Термин «демократия» произошел от афинской демократической политики в классической греческой цивилизации, и его первоначальное значение было «правление народа». Со времен античности он стал важным институциональным средством для преодоления различий между аристократической олигархией и политическими требованиями широких масс граждан, создавая тем самым исток западной демократической политической цивилизации. Сегодняшний мир отмечен хаосом, вызванным социальным разделением, политической поляризацией и демократическим регрессом. В таких обстоятельствах люди во всем мире исследуют сущность «демократии» для решения практических проблем, смягчения социальных конфликтов и создания лучших условий для людей с помощью конкретных форм демократии, которые являются подходящими и эффективными.

Как сказал древнекитайский философ Мэн-цзы, «все должно быть иначе». В мире нет одинаковых демократических политических систем и нет единой модели для всех стран.Тогда какие принципы мы будем придерживаться в развитии и улучшении демократии?

Приспосабливаясь к сути демократии

Сущность демократии заключается, прежде всего, в ее ориентированности на людей, то есть она ориентирована на людей, а не на представление конкретной группы. Демократия должна быть нацелена на смягчение конфликтов между различными классами, а не на их усиление или даже создание. В практике демократии в Китае Коммунистическая партия Китая (КПК) как правящая партия не имеет собственных особых интересов. Он никогда не представлял какую-либо конкретную группу интересов, группу власти или привилегированный класс, но продвигает требования для развития передовых производительных сил Китая, ориентацию развития передовой культуры Китая и фундаментальные интересы подавляющего большинства людей. в Китае. Таким образом, КПК может работать вместе со всеми демократическими партиями для управления страной посредством политических консультаций.

В своем выступлении на церемонии празднования столетия КПК председатель Си Цзиньпин сказал: «КПК имеет свои корни, свою жизненную силу и источник силы в людях.КПК всегда представляла коренные интересы всего китайского народа; он стоит с ними через все трудности и разделяет с ними общую судьбу ». Это не только раскрывает основные черты социалистической демократии с китайскими особенностями, но также объясняет ключевой политический код, лежащий в основе успеха Китая в достижении быстрого развития, политической стабильности и социальная гармония.

Суть демократии также специфична, то есть демократия — это не формализм. Он должен способствовать созданию лучшей жизни для людей, обеспечению надлежащего управления и решению практических проблем в политическом, экономическом и социальном развитии страны.В практике демократии в Китае КПК творчески применила консультативную демократию, придерживается демократии всего процесса с широким участием, так что желания и потребности большинства могут быть достигнуты и удовлетворены, а разумные желания и потребности меньшинства могут быть полностью выражены и адаптированы. Практика демократии не ограничивается выборами, проводимыми каждые несколько лет. Это также отражается в принятии решений по основным вопросам политической, экономической и социальной жизни страны, а также в повседневной жизни людей, которые гарантируют, что люди являются настоящими хозяевами своей страны с их участием и мониторингом вопросов, влияющих на их жизнь. .Взяв в качестве примера процесс формулирования «14-го пятилетнего плана» и долгосрочных целей на период до 2035 года, принятых в марте 2021 года, китайское правительство собрало более 1018 миллионов мнений и предложений в Интернете от всех социальных секторов и получило тысячи предложений и предложений на сотнях симпозиумов и слушаний, проведенных с местными властями, экспертами в различных областях, демократическими партиями и лицами, не принадлежащими к партии, на основании которых было внесено 55 изменений в проекты планов. Опросы Гарвардской школы Кеннеди по Китаю в течение 13 лет подряд показывают, что удовлетворенность китайского народа китайским правительством и Коммунистической партией Китая всегда оставалась выше 90%. Это величайшее подтверждение китайской демократии.

Удовлетворение основных потребностей людей

В Древней Греции люди верили, что «Демократия» была частью их «хорошей жизни» (эйзин). Демократия тесно связана с жизнью людей и является важным способом построения лучшей жизни.Модернизация демократической политической системы должна идти рука об руку с развитием страны для достижения скоординированного прогресса в материальном, политическом, культурно-этическом, социальном и экологическом развитии и удовлетворения потребностей людей в счастливой жизни в мире. все аспекты. Практикуя демократию в Китае, КПК стремится создать условия для счастливой жизни людей в соответствии с Комплексным планом пяти сфер для скоординированного прогресса в экономической, политической, культурной, социальной и экологической областях, что является китайским путем к модернизации. Такой путь поддерживает и способствует развитию демократии в Китае, эффективно гарантирует права людей на выживание и развитие, а также другие демократические права и, в конечном итоге, обеспечивает процветание всем людям за счет совместного использования благ модернизации. Это резко контрастирует с хаосом в некоторых странах, где «подавляющее большинство служит меньшинству» или где «правительства принадлежат одному проценту людей и для них».

Экономическое развитие способствует материальному прогрессу.Чтобы обеспечить людям хорошую и счастливую жизнь, страна должна сначала «сделать пирог больше», стимулируя производительность и технологическое развитие для создания большего материального благосостояния и возможностей. Политическое развитие направлено на продвижение и улучшение политической экосистемы, обеспечение экономического развития и социальной стабильности, чтобы люди могли стать хозяевами своей собственной страны, защищенной верховенством закона, который устанавливает ограничения для групп интересов, властных групп, элиты. политика и капитал.Культурное развитие сосредоточено на культурном и этическом прогрессе, который позволяет лучше и глубже понять демократию, открывает умы людей, устанавливает этические стандарты, борется с невежеством и ведет к духовному удовлетворению и лучшей жизни. Социальное развитие направлено на содействие социальному прогрессу с упором на повышение уровня жизни всех социальных секторов, построение гармоничного общества, предотвращение социальных конфликтов, сокращение разрыва между богатыми и бедными и устранение причин хаоса, беспорядков, дискриминации и насилия.Экологическое развитие направлено на содействие экологическому прогрессу для достижения гармоничного сосуществования человека и природы и эффективной защиты окружающей среды на благо каждого. Если какая-либо демократическая система противоречит указанным выше пяти принципам, такая демократическая модель, по крайней мере, является ущербной и никогда не сможет служить примером для других.

Приспособление к основным национальным условиям

От зарождения демократии в Древней Греции до эпохи Возрождения и от Просвещения до волны современной демократизации после Второй мировой войны история неоднократно иллюстрировала одну истину: проектируя, развивая или улучшая политическую систему страны, необходимо критически важно основывать это на конкретных национальных условиях, включая культурные традиции, уровень экономического и социального развития, национальный менталитет и ценности, чтобы выбрать наиболее подходящий для него демократический политический путь. В современной истории Китай экспериментировал с буржуазной демократией, конституционной монархией или буржуазной республикой, но все они не смогли защитить Китай от агрессии западных империалистических держав или спасти его от бедности и отсталости, которые поставили Китай на грань национального подчинения и вымирание. В тот критический момент история и народ выбрали КПК. Под руководством марксизма КПК проводила непрерывное исследование и практику социалистической демократии с китайскими особенностями и установила политическую систему, в которой КПК является правящей партией с широким участием демократических партий в управлении государственными делами, а народ будучи хозяевами страны.Таким образом, он способствовал развитию демократии и процветанию страны. Можно сказать, что при проектировании, развитии и улучшении своей собственной формы демократии Китай всегда ориентировался на усвоение опыта западных политических систем под руководством марксистской концепции демократии, придерживался своих конкретных национальных условий и развивал демократический путь. это основано на руководстве КПК, народе как хозяине страны и верховенстве закона. С момента основания Китайской Народной Республики, особенно после реформ и открытости, общая национальная мощь Китая и уровень жизни людей значительно улучшились, а демократические права людей полностью защищены материальными, социальными и правовыми условиями.Это полностью доказывает осуществимость и превосходство такого пути и институциональной основы. Развитие демократии в Китае предложило «китайское решение» глобальной демократической политической культуры.

В современном мире, если демократия действительно считается аксиомой, системой убеждений и ценностей, ее следует адаптировать к тенденциям развития того времени, чтобы поддерживать реальную многосторонность и способствовать демократизации международных отношений. Самые большие враги многосторонности и демократизации международных отношений — это гегемонизм и односторонность.Умышленное создание военных союзов, выход из международных организаций и соглашений, угроза другим с позиции силы, использование групповых интересов для насильственного подчинения более слабых стран, экспорт идеологии в глобальном масштабе, а также введение санкций против стран с различные философии, противоречат демократизации международных отношений и являются истинным отражением недемократической системы преступников. Китай всегда придерживался демократизации международных отношений, твердо придерживался истинной многосторонности, эффективно защищал международную систему, в основе которой лежала Организация Объединенных Наций, и международный порядок, основанный на международном праве, продвигал общие ценности человечества, а именно мир, развитие и справедливость. , справедливость, демократия и свобода, и привела к созданию сообщества с общим будущим для всего человечества.Китай выступил с инициативой «Один пояс, один путь» и к настоящему времени подписал соглашения о сотрудничестве со 140 странами и 31 международной организацией, что отражает ценности обширных консультаций, совместного вклада и общих выгод и соответствует пожеланиям большинства стран мира.

Президент Си Цзиньпин однажды сказал: «Социалистическая демократия с китайскими особенностями — это что-то новое и хорошее». Независимо от формы демократии, она в конечном итоге должна сводиться к фундаментальному стремлению к счастливой жизни людей. Пандемия COVID-19 все еще бушует в глобальном масштабе, жизнь и здоровье людей находятся под большой угрозой, и многие страны столкнулись с трудностями в управлении и развитии. Мы должны отказаться от идеологических предрассудков, общаться и учиться на преимуществах и достоинствах друг друга, а также совместно добиваться высококачественной демократии, которая может принести ощутимые выгоды людям, продвигать общие ценности человечества и строить сообщество с общим будущим всего человечества.

Политическая легитимность (Стэнфордская энциклопедия философии)

Если легитимность интерпретируется описательно, она относится к убеждения людей о политической власти и, иногда, политические обязательства.В своей социологии Макс Вебер выдвинул очень влиятельное мнение о легитимности, исключающее любое обращение к нормативные критерии (Mommsen 1989: 20). Согласно Веберу, что политический режим легитимен означает, что его участники определенные верования или вера («Legitimitätsglaube») в относительно него: «основа всякой системы власти, и соответственно каждого вида готовности подчиняться — это вера, убеждение, на основании которого лица, осуществляющие власть, одолжены престиж »(Weber 1964: 382). Как известно, Вебер различает три основных источника легитимности — понимаемые как признание власти и необходимости подчиняться ее команды. Люди могут верить в то или иное политическое или социальное заказ, потому что он существует уже давно (традиция), потому что они верят в правителей (харизма) или потому, что доверяют законность — особенно рациональность верховенства закона (Вебер 1990 [1918]; 1964). Вебер считает легитимность важным объяснительная категория для социальных наук, потому что вера в социальный порядок порождает социальные закономерности, которые более устойчивы, чем те, которые являются результатом преследования личных интересов или привычных следование правилам (Weber 1964: 124).

В отличие от описательной концепции Вебера, нормативная понятие политической легитимности относится к некоторому критерию приемлемость или оправдание политической власти или власти и — возможно — обязательство. С одной точки зрения, придерживавшейся Джона Ролза (1993) и Ripstein (2004), например, легитимность ссылается на Во-первых, к оправданию принудительной политической власти. Легитимен ли такой политический орган, как государство, и у граждан есть политические обязательства по отношению к этому зависит, с этой точки зрения от того, является ли принудительная политическая власть государства оправдано.Согласно широко распространенному альтернативному мнению, легитимность связана с оправдание политической власти. С этой точки зрения политическая органы, такие как государства, могут быть эффективными, или де-факто , власти, не будучи законными. Они заявляют о праве на власть и создавать обязательства, которым необходимо подчиняться, и пока эти требования встречены с достаточным согласием, они авторитетны. Законная власть, с этой точки зрения, отличается от просто эффективной или де-факто орган в том смысле, что он фактически имеет право правит и создает политические обязательства (например,грамм. Раз 1986). По некоторым взглядам, даже законной власти недостаточно для создания политических обязательства. Мысль в том, что политический авторитет (например, государства) может быть разрешено отдавать команды, которые граждане не обязан подчиняться (Дворкин 1986: 191). Основываясь на такой точке зрения, некоторые утверждали, что законная политическая власть только порождает к политическим обязательствам, если дополнительные нормативные условия удовлетворены (например, Wellman 1996; Edmundson 1998; Buchanan 2002).

В литературе иногда встречается тенденция приравнивать нормативное понятие легитимности при справедливости.Некоторые явно определяют легитимность как критерий минимальной справедливости (например, Hampton 1998; Бьюкенен 2002). К сожалению, иногда также наблюдается тенденция к стирают различие между двумя концепциями и вызывают большую путаницу возникает из этого. Кто-то может, например, заявить, что пока политические власти, такие как государства, часто несправедливы, государство в этом смысле морально приемлемо и законно. Возникающие литература по реалистической политической теории критикует эту тенденцию стирают грань между законностью и справедливостью (например,грамм. Росси и Sleat 2015), диагностировав это как признак неуместной «политической морализм »(Williams 2005). Ролз (1993, 1995) четко различает между двумя концепциями, конечно. По его мнению, в то время как справедливость и легитимность связаны — они опираются на один и тот же набор политических ценности — у них разные области, и легитимность ослабляет требований, чем справедливости (1993: 225; 1995: 175 и далее). Государство может быть законно, но несправедливо, но обратное невозможно. Петтит (2012: 130ff) более четко различает эти два понятия.Согласно для Петтита государство справедливо, если оно навязывает социальный порядок, который способствует свобода как не-господство для всех своих граждан. Это законно, если надлежащим образом навязывает общественный порядок. Состояние, которое не может надлежащим образом навязывают общественный порядок, однако только социальные заказ может быть, незаконен. И наоборот, легитимное государство может потерпеть неудачу. навести справедливый общественный порядок.

Политические реалисты также поддерживают тех, кто ставит под сомнение любые резкое различие между описательными и нормативными концепциями легитимность (e. грамм. Habermas 1979; Beetham 1991; Хортон 2012). В возражение против строго нормативной концепции легитимности состоит в том, что она лишь ограниченное использование для понимания реальных процессов легитимации. Обвинение состоит в том, что философы слишком много внимания уделяют общим вопросам. условия, необходимые для оправдания политических институтов, но пренебречь исторической актуализацией процесса оправдания. По словам Юргена Хабермаса (Habermas 1979: 205): «Каждая общая теория оправдания по-своему абстрактное по отношению к историческим формам законного господства.… Есть ли альтернатива этой исторической несправедливости общие теории, с одной стороны, и безошибочность простого историческое понимание, с другой стороны? » Возражение против чисто описательная концепция, такая как у Вебера, заключается в том, что она не учитывает убеждения людей второго порядка относительно легитимности — их убеждений, а не только о фактической легитимности того или иного политический институт, но об оправданности этого учреждение, т. е. о том, что необходимо для легитимности. В соответствии с Бетэм, «властные отношения не законны, потому что люди верят в его легитимность, но поскольку он может быть оправдан в с точки зрения их верований »(Beetham 1991: 11).

В этом разделе описаны различные способы легитимности, нормативно понимается как относящийся к политическим власть, принуждение и политические обязательства.

2.1 Законность и обоснование политической власти

Нормативная концепция политической легитимности часто рассматривается как взаимосвязанная к оправданию авторитета. Основная функция политической легитимность, согласно этой интерпретации, состоит в том, чтобы объяснить разницу между просто действующим или фактическим полномочием и законным орган власти.

Джон Локк выдвинул такую ​​интерпретацию легитимности. Отправной точкой Локка является естественное состояние, в котором все люди в равной степени свободны действовать в рамках естественных ограничений. закон, и ни одно лицо не подчиняется воле другого. Как Ролз (2007: 129) характеризует понимание Локком состояния природа, это «состояние равноправия, все являются королями». Естественный закон, хотя и проявляется в естественном состоянии, не достаточно специфичен, чтобы управлять обществом, и не может навязывать себя, когда нарушено, однако.Решение этой проблемы — общественный договор. который передает политическую власть гражданскому государству, которое может реализовать и обеспечить естественный закон. По словам Локка, и в отличие от его предшественника Томаса Гоббса, общественный договор, таким образом, не создает орган власти. Политическая власть воплощена в личности и предсуществует в естественном состоянии. Социальный договор передает авторитет, которым каждый из них пользуется в естественном состоянии для определенного политический орган.

Хотя политическая власть, таким образом, существует заранее в естественном состоянии, легитимность — это понятие, характерное для гражданского государства. Потому что критерий легитимности, который предлагает Локк, является историческим, однако то, что считается законной властью, по-прежнему связано с состояние природы. Легитимность политической власти в гражданском состояние зависит, согласно Локку, от того, будет ли передача власть сложилась правильным образом. Есть ли у перевода произошло правильно, зависит от согласия отдельных лиц: «Никто не может быть выведен из этого состояния и подвергнут политическая власть другого без его согласия »(Локк 1980: 52).Любой, кто дал свое явное или молчаливое согласие на социальную контракт должен подчиняться законам штата (Locke 1980: 63). Локк понимает, что критерий согласия применим не только к оригиналу институционализация политической власти — что Ролз (2007: 124) называет «исходящим согласием». Это также относится к постоянная оценка эффективности политического режим — Ролз (2007: 124) называет это «присоединением согласие».

Хотя Локк подчеркивает согласие, согласия, однако, недостаточно. для законной власти, потому что власть, которая приостанавливает естественный закон обязательно незаконен (например,грамм. Симмонс 1976). На некоторых интерпретации Локка (например, Pitkin 1965), согласие даже не необходимо для законной политической власти; это только маркер незаконность. Уважает ли реальный политический режим ограничения естественного закона, таким образом, по крайней мере, один фактор, который определяет его легитимность.

Этот критерий легитимности отрицательный: он предлагает отчет о том, когда эффективная власть перестает быть легитимной. Когда политическая власти не могут получить согласие или переступают границы естественного права, оно перестает быть законным и, следовательно, нет больше обязательство подчиняться его командам.Для Локка — в отличие от Гоббс — политическая власть, таким образом, не может быть абсолютной.

Современная литература развила идеи Локка в несколько путей. Джон Симмонс (2001) использует их, чтобы доказать, что мы должны различать моральное оправдание государств в целом и политическая легитимность реальных государств. Я вернусь к этому пункт в разделе 3.3. Джозеф Раз связывает легитимность с оправданием политической власти. По словам Раза, политическая власть просто частный случай более общей концепции власти (1986, 1995, 2006 г.).Он определяет авторитет в отношении требования — человека или агентство — для создания того, что он называет упреждающими причинами. Такой Причины заменяют другие причины для действий, которые могут иметь люди. Для Например, если учитель просит своих учеников сделать домашнее задание, она ожидает, что она скажет так, чтобы дать ученикам повод сделать домашнее задание.

Власть эффективна, с этой точки зрения, если она заставляет людей действовать в соответствии с причины, которые он порождает. Разница между эффективным и законным авторитетом, по мнению Раза, является то, что первый просто имеет целью изменить причины, относящиеся к другим, в то время как законная власть на самом деле имеет возможность изменить эти причины.Законный авторитет удовлетворяет то, что Рац называет тезисом упреждения: « тот факт, что орган требует совершения действия, является причиной за его производительность, которая не должна добавляться ко всем остальным, относящимся к делу причины при оценке того, что делать, но следует исключить и принять место некоторых из них »(Раз 1988: 46). (Есть пределы тому, что даже законная власть может по праву приказывать делать это другим, что поэтому он не обязательно заменяет все соответствующие причины.)

Когда действует или де-факто власть легитимна? В других Словом, от чего зависит выполнение преимущественного тезиса? Ответ Раза заключен в двух следующих тезисах.В «Тезис о зависимости» утверждает, что обоснование политическая власть зависит от нормативных оснований, относящихся к те, кто находится под его управлением напрямую, независимо от власти директивы. Основываясь на тезисе о зависимости, «нормальный тезис об обосновании »затем утверждает, что политическая власть оправдано, если это позволяет тем, кто подвергается ему, лучше соблюдать причины, которые в любом случае относятся к ним. В полном объеме нормальное обоснование В диссертации говорится: «Нормальный способ установить, что у человека власть над другим подразумевает демонстрацию того, что предполагаемый субъект скорее всего, будет лучше соответствовать причинам, которые относятся к нему (другие чем предполагаемая авторитетная директива), если он принимает директивы предполагаемого органа как имеющего обязательную силу и пытается следуйте им, а не пытайтесь следовать соответствующим причинам прямо к нему »(Раз 1988: 53). Нормальный тезис об обосновании объясняет, почему тем, кто управляется законной властью, следует лечить его директивы как обязательные. Таким образом, как следствие нормальное обоснование тезиса о том, что такой орган порождает обязанность подчиняться. Раз называет свою концепцию «службой концепция »власти (1988: 56). Обратите внимание, что хотя законная власть определяется как частный случай эффективных авторитет, только первый уместно охарактеризован как служащий своей предметы. Незаконная, но эффективная власть не служить тем, кем он стремится управлять, хотя может и претендовать на это.

Уильям Эдмундсон формулирует этот способ связи авторитета и законность через условие, которое он называет гарантийным тезисом: «Если быть X влечет за собой требование F , а затем быть законный X влечет за собой истинный , требующий F ». (Эдмундсон 1998: 39). Быть X здесь означает «государство» или «власть». А также «К F » означает «создать обязанность быть повиновался », например. Идея выражена гарантийным тезисом заключается в том, что легитимность морально оправдывает независимо существующее авторитет так, что претензии авторитета становятся моральными обязательства.

2.2 Обоснование власти и создание политической власти

Те, кто связывает политическую легитимность с проблемой оправдания власти склонны рассматривать политическое принуждение только как средство законные государства могут использовать для обеспечения своей власти. В роли Лесли Грин говорит об этом: «Угрозы принуждения обеспечивают вторичные, подкрепляющие мотивация, когда политический порядок терпит неудачу в своей основной нормативной техника авторитетного руководства »(Грин 1988: 75). Согласно ко второй важной интерпретации, напротив, основная функция легитимности именно для оправдания принудительной силы.(Для отличное обсуждение двух интерпретаций легитимности и в защиту интерпретации, основанной на принуждении, см. Ripstein 2004; видеть также Hampton 1998.) Что касается интерпретаций, основанных на принуждении, то основные проблема, которую стремится решить концепция легитимности, заключается в том, как отличать правомерное использование политической власти от простого принуждения. Один из способов уловить эту мысль состоит в том, что, согласно этим взглядам, легитимность относится к способу правомерного использования политической власти создает или составляет политическую власть.Опять же, есть разные способы понимания этой идеи.

Согласно влиятельному мнению Гоббса, создается политическая власть. по общественному договору. В естественном состоянии все самосохранение находится под угрозой, и это делает его рациональным для всех, Гоббс утверждает, что согласие на завет, разрешающий суверенный которые могут гарантировать их защиту и передать свои права этот государь — отдельное лицо или группа лиц. Когда такого суверена нет, его может создать завет — Гоббс называет это «суверенитетом учреждение ».Но политическая власть также может быть установлена обещание всех подчиниться угрожающей силе («суверенитет посредством получение»; см. Левиафан , глава 17). Оба манеры создания суверена одинаково легитимны. И политический власть будет легитимной до тех пор, пока суверен обеспечивает защита граждан, поскольку Гоббс считает, что естественное право к самосохранению нельзя отказаться ( Левиафан, , глава 21). Однако, кроме этого, вопросов быть не может. о легитимности государя.В частности, нет различие между эффективной властью и законной властью в Мысль Гоббса. Можно даже сказать, что Гоббс не понимает различать законную власть и простое осуществление сила (Корсгаард 1997: 29; см. главу 30 Левиафан , однако из-за качества суверенного правило).

Другой способ, которым отношения между легитимностью и творением власти можно понять, что попытка править без легитимность — это попытка применить силу принуждения, а не орган власти.Такой вид можно найти в картине Жан-Жака Руссо. Работа. Легитимность, по Руссо, оправдывает действия государства силы принуждения и создает обязательство подчиняться. Руссо противопоставляет законный общественный порядок системе правил, которая просто выражение силы. Принуждение — это прежде всего характеристика гражданского государства. Хотя есть некоторые формы принуждения даже в естественном состоянии — например, власть родителей над своих детей — Руссо предполагает, что вредная сила принуждения возникает в первую очередь в гражданском состоянии, и это создает проблему легитимности. В первой главе первой книги г. Социальный договор он отмечает, что, хотя «[m] an рожден свободным », — гражданское государство, за которым он наблюдает, делает каждого раб. Главный вопрос Руссо в том, при каких условиях гражданское государство, которое использует силу принуждения для поддержки своих законов, можно считать как освобождение граждан от этого крепостного права. Такое состояние было бы законный. Как он выразился в первом предложении Social Контракт , «Я хочу узнать, могут ли быть законное и надежное правление в гражданском порядке, принимая мужчины такими, какие они есть, и законы, какими они могут быть.”

Концепция легитимности Руссо существенно отличается от Локк в том, что Руссо не придает нормативности процесс, посредством которого гражданское государство выходит из естественного состояния. Законная политическая власть создается на основе соглашения, достигаемого в гражданском государстве. В частности, Руссо предполагает, что легитимность проистекает из демократического обоснования законов гражданское состояние ( Социальный договор I: 6; см. раздел 3.3. ниже).

Для Канта, как и для Гоббса, политическая власть создается установление политических институтов в гражданском государстве.Оно делает не существуют заранее у людей в естественном состоянии. Что существует в догражданское социальное государство, согласно Канту, является моральным авторитетом каждого отдельного как рационального существа и морального обязательства сформировать гражданское состояние. Создание гражданского государства «само по себе является целью (что в каждом должно быть ) »(Kant, Theory and Практика 8: 289; см. также Perpetual Peace , Приложение I). Кант рассматривает гражданское государство как необходимый первый шаг к нравственному порядок («этическое содружество»).Помогает людям соответствовать определенным правилам, устранив то, что сегодня назвали бы проблема безбилетника или проблема частичного соблюдения. Создавая принудительный порядок публичного правосудия, «сделан большой шаг к морали (хотя это еще не моральный шаг), к бытию привязан к этой концепции долга даже ради самого себя »(Кант, Perpetual Peace 8: 376, примечания к Приложению I; см. также Райли 1982: 129 f ).

Гражданское государство, по Канту, устанавливает необходимые права. чтобы обеспечить равную свободу.В отличие от Локка и его современника последователей, однако, принудительная власть не является второстепенной чертой гражданское государство, необходимое для поддержки законов. Согласно Канту, принуждение часть идеи человека. Мысль можно объяснить следующим образом. Принуждение определяется как ограничение свободы преследовать свои собственные цели. Любое право человека — независимо от соблюдается он или нарушается — подразумевает ограничение для других. (см. Кант, Теория и практика , Часть 2; Рипштейн 2004: 8; Flikschuh 2008: 389f).С этой точки зрения принуждение таким образом, это не просто средство для гражданского государства отстаивать права как защитники авторитетной концепции легитимности утверждают. Вместо, согласно Канту, это составляющая гражданского государства. Этот понимание прав связывает концепцию легитимности Канта с оправдание принуждения.

Легитимность, по Канту, зависит от конкретной интерпретации Социальный контракт. Для Канта общественный договор, устанавливающий гражданское состояние не является актуальным событием.Он принимает предложение Дэвида Юма возражение Локку, что гражданское государство часто устанавливается актом насилия (Юм «Первоначального договора»). Кант вместо этого ссылается на общественный договор как на проверку «любого общественного соответствие закона праву »(Kant Theory and Практика 8: 294). Критерий следующий: каждый закон должен быть таким, чтобы все люди могли согласиться на это. Социальная договор, согласно Канту, является, таким образом, гипотетической мыслью. эксперимент, призванный уловить идею общественного разума.Таким образом, это устанавливает стандарт того, что считается законной политической властью. Из-за своей особой интерпретации общественного договора Кант не является теоретиком общественного договора в строгом смысле слова. Идея Тем не менее договор имеет отношение к его пониманию законности. (О различии волюнтаристских и рационалистических течений в либерализм, см. Waldron 1987.)

Кант, в отличие от Гоббса, признает разницу между законным и эффективный авторитет. Ибо глава гражданского государства находится под обязательство подчиняться общественному разуму и принимать только законы, которые люди могли дать согласие.Однако если он нарушит это обязательство, он по-прежнему имеет власть, даже если его власть перестает быть законной. Эту точку зрения лучше всего объяснить применительно к часто задаваемым Кантом взглядам. критиковал позицию о праве на революцию. Кант, как известно, отрицал что есть право на революцию (Кант, Perpetual Peace , Приложение II; недавнее обсуждение см. в Flikschuh 2008). Кант подчеркивает, что в то время как «народ» — объединенный в гражданское государство — суверенное, его отдельные члены находятся под Установленная таким образом обязанность подчиняться главе государства.Этот обязательство несовместимо с правом на революцию. Кант предлагает трансцендентный аргумент в пользу своей позиции (Кант Вечный мир , Приложение II; Арендт 1992). Право на революция противоречила бы идее, что люди связаны публичным правом, но без представления о том, что граждане связаны по публичному праву не может быть гражданского государства — только анархия. В качестве упоминалось ранее, однако существует обязанность установить гражданское штат. Позиция Канта подразумевает, что обязанность подчинение главы государства не обусловлено производительность линейки.В частности, обязанность подчиняться не прекращаются, когда законы несправедливы.

Позиция Канта о праве на революцию может предполагать, что он считает политический авторитет столь же абсолютным, как и Гоббс. Но Кант подчеркивает, что глава государства подчиняется приказам общественности причина. Это проявляется в том, что он настаивает на свободе пера: «Гражданин должен иметь, с одобрения самого правителя, разрешение публично обнародовать свое мнение о том, что это в распоряжениях правителя, что ему кажется неправильным против содружества »(Кант Теория и практика 8: 304). Пока нет права на революцию, политическая власть только законно, если глава государства соблюдает общественный договор. Но политические обязательства возникают даже из-за незаконной власти. Если Глава государства действует в нарушение общественного договора и, следовательно, общественных причин, например, ограничивая свободу граждан политической критике, граждане по-прежнему обязаны подчиняться.

В 2004 году Рипштейн утверждал, что большая часть современной литературы по в политической легитимности преобладала ориентация на оправдание власти, а не принудительная политическая власть (Рипштейн 2004).В литературе с тех пор выглядит так, как будто столы меняются, особенно если учесть дебаты по международная и глобальная легитимность (раздел 5). Но видное раньше Счета, основанные на принуждении, включают отчеты Nagel (1987) и современные кантианцы, такие как Ролз и Хабермас (будут обсуждены в разделы 3.3. и 4.3. соответственно).

Позвольте мне кратко упомянуть другие важные интерпретации, основанные на принуждении. Джин Хэмптон (1998; рисунок на Энскомб, 1981) предлагает элегантный современное объяснение взглядов Гоббса.По ее словам, политическая власть «изобретена группой людей, которые считают, что такого рода особые полномочия необходимы для коллективное решение определенных проблем взаимодействия в своих территории, и процесс создания государства которой, по сути, включает разработка содержания и структуры этого органа таким образом, чтобы он соответствовал что они считают своими потребностями »(Hampton 1998: 77). Ее теория связывает авторитет государства с его способностью обеспечить выполнение решения к проблемам координации и сотрудничества.Принуждение необходимо функция, которая позволяет государству предоставить эффективное решение для эти проблемы, и право использовать принуждение — вот что составляет власть государства. Право на использование принуждение отличает такую ​​минимально легитимную политическую власть от простого использования власти. Хэмптон проводит еще одно различие между минимальная легитимность и то, что она называет полной моральной легитимностью, которая получается, когда политическая власть справедлива.

Бьюкенен (2002) также утверждает, что легитимность связана с оправдание принудительной силы.Бьюкенен отмечает, что это делает легитимность — более фундаментальное нормативное понятие, чем авторитет. Нравиться Хэмптона, он выступает за морализированное толкование легитимности. По его словам, «субъект имеет политическую легитимность, если и только если это морально оправдано в обладании политической властью » (2002: 689). Политический авторитет, согласно его подходу, достигается, если субъект является законным в этом смысле, и если некоторые дополнительные условия, относящиеся к политическим обязательствам, выполняются (2002: 691). Стильц (2009) предлагает ориентированный на принуждение взгляд на легитимность государства, основанный на и Кант, и Руссо.

2.3 Политическая легитимность и политические обязательства

Исторически сложилось так, что доминирующей точкой зрения было то, что политическая власть влечет за собой политические обязательства. Локк, например, пишет: «каждый человек, соглашаясь с другими, составляет одно тело. политический при одном правительстве, возлагает на себя обязанность каждый член этого общества подчиняться определению большинство, и должно быть заключено им; или же этот оригинальный компакт, посредством чего он вместе с другими объединяется в одно общество, означало бы ничего, и не будет компромиссом, если он будет оставлен на свободе и без каких-либо других связей чем он был раньше в естественном состоянии »(Locke 1990 [1690]: 52f).

Многие придерживаются этой точки зрения, но не все. Некоторые принимают вопрос о том, что составляет законную власть, чтобы отличаться от вопрос о том, какие политические обязательства есть у людей. Рональд Дворкин (1986: 191) отстаивает такую ​​точку зрения. Дворкин (1986) лечит политические обязательства как фундаментальная нормативная концепция сама по себе Правильно. Возникают то, что он называет «ассоциативными обязательствами», а не от законной политической власти, но непосредственно от членства в политическое сообщество.(Критическое обсуждение этого счета см. Simmons 2001; Веллман 1996.)

Applbaum (2010) предлагает концептуальный аргумент, чтобы оспорить точку зрения эта законная политическая власть влечет за собой обязанность подчиняться. Аппльбаум допускает, что законная политическая власть имеет право изменить нормативный статус тех, кто находится под его властью, как Raz (1986), например, убедительно доказывал, что эта способность должна интерпретироваться как моральная сила в смысле Хохфельда, а не как требование право на власть.Но, утверждает Аппльбаум, силы Хофельда, в отличие от прав человека, не соотносятся с обязанностями; они соотносятся с пассивами. По мнению Аппльбаума, законная политическая власть, таким образом, имеет способность создавать ответственность для тех, кто находится под его властью, но не обязательство. Быть подчиненным законной политической власти означает не быть свободным от власти или контроля властей. Безусловно, ответственность может быть связана с обязанностью, но должна быть возложена обязанность подчиняться не следует путать с обязанностью подчиняться подчиняться (см. также Perry 2013 об этом различии).

Взгляды, которые отделяют законную власть от политических обязательств имеют некоторую привлекательность для тех, кто стремится противостоять Роберту Полю Вольфу влиятельный анархистский аргумент. Аргумент подчеркивает, что сегодня иногда называют проблемой подчинения (Perry 2013): как можно автономные люди находятся под общее — не зависящее от содержания — обязательство подчинять их волеизъявление кого-то другого? Независимое от содержания обязательство подчиняться государству — это обязанность подчиняться директивам государства как такие, независимо от их содержания.Вольф (1970) утверждает, что, поскольку не может быть такого общего обязательства подчиняться государству, заявляет обязательно незаконнорожденные.

Эдмундсон (1998) дает первый ответ на вызов анархистов. Он утверждает, что, хотя легитимность служит оправданием для государства издавать директивы, это не создает даже prima facie обязанности подчиняться его командам. Он утверждает, что моральный долг подчиняться командам законной политической власти возникает только при дополнительных условиях которые встретились.

У Симмонса (2001) другой ответ Вольфу. Симмонс рисует различие между моральным оправданием государств и политическая легитимность того или иного, исторически реализуемого государства и его директивы. По словам Симмонса, оправдание государства зависит от его моральной защищенности. Если это может быть успешно показано что иметь государство морально лучше, чем не иметь государства (Симмонс 2001: 125), состояние оправдано. Но моральное оправдание — это всего лишь необходимо, а не достаточно для политической легитимности, согласно Симмонс.Причина в том, что наши моральные обязательства перед всеми, включая граждан других государств, а не конкретного государства, в котором мы жить в. Легитимность конкретного государства, понимаемая как способность генерировать и обеспечивать выполнение обязанности подчиняться, зависит от фактическое согласие граждан. Пока нет общего морального долга чтобы подчиняться конкретному государству, в котором мы живем, у нас может быть политическая обязательство подчиняться, если мы дали свое предварительное согласие на это состояние. Таким образом, отсутствие общей моральной обязанности подчиняться государству не подразумевают, что все государства обязательно нелегитимны (Simmons 2001: 137).

Поскольку легитимность, понимаемая нормативно, определяет, какие политические учреждения и какие решения, принятые в них, являются приемлемыми, и в некоторых случаях, какие обязательства люди, которыми руководствуются эти учреждения несут, возникает вопрос, на чем основаны эти нормативность. В этом разделе кратко рассматриваются различные учетные записи, в которых были даны источники легитимности.

3.1 Согласие

Хотя в христианстве существует сильная волюнтаристская линия мысли политической философии, именно в 17, ^-м, годах согласие стало рассматриваться как главный источник политической легитимности.Работы Гуго Гроция, Гоббса и Самуэля Пуфендорфа имеют тенденцию быть рассматривается как главный поворотный момент, который в конечном итоге привел к замене теории законности естественного права и божественной власти (см. Schneewind 1998; Хэмптон 1998). Следующий отрывок из В книге Гроция «О праве войны и мира » выражается современная перспектива: «Но поскольку существует несколько способов жизни, одни лучше других, и каждый может выбирать, что ему заблагорассудится. все эти виды; поэтому люди могут выбирать, какую форму правления они пожалуйста: также нет права, которое суверен имеет над своими подданными. быть измеренным той или иной Формой, из которых разные Люди имеют Мнения разные, но по волеизъявлению тех, кто даровал его ему »(цит. по: Tuck 1993: 193).Это было Версия теории общественного договора Локка, повышающая степень согласия к основному источнику легитимности политической власти.

Раз помогает различить три способа, которыми отношение между согласием и законной политической властью можно понимать (1995: 356): (i) согласие тех, кем управляют, является необходимым условием за легитимность политической власти; (ii) согласие не непосредственно условие легитимности, но условия для легитимность власти такова, что только политическая власть, которая пользуется согласием тех, кем управляют, может с ними встречаться; (iii) условия законной политической власти таковы, что те регулируемые этим органом, обязаны дать согласие.

Локк и его современные последователи, такие как Нозик (1974) или Симмонс (2001), но также Руссо и его последователи защищают версию (i) — наиболее типичная форма теории согласия. Грин (2016) защищает версию этой точки зрения, которую она называет качественным согласием. Посмотреть. Варианты (ii) обращаются к тем, кто отвергает фактическое согласие как основание для легитимности, поскольку они рассматривают согласие, данное только в соответствии с идеальным условия как обязательные. Теории гипотетического согласия, такие как сформулированные Кантом или Ролзом, попадают в эту категорию.Такие теории рассматривать политическую власть как законную только в том случае, если согласие при определенных идеальных условиях (см. раздел 3.3.).

Дэвид Эстлунд (2008: 117 и далее) защищает версию гипотетического согласия теория, которая соответствует категории (iii). То, что он называет «нормативным согласие »- теория о несогласии с властью, при определенных условиях как недействительный. Власть, с этой точки зрения, может, таким образом, быть оправданным без фактического согласия. Эстлунд определяет власть как моральная сила требовать действий.Эстлунд использует нормативную теорию согласия в качестве основы для объяснения демократической легитимности, понимаемой как допустимость использования принуждения для принуждения к власти. Работа теория нормативного согласия в описании Эстлунда состоит в том, что способствует обоснованию авторитета демократического коллективное над теми, кто не согласен с определенными демократическими утвержденные законы.

Хотя теория согласия доминирует в течение долгого времени, есть много известных возражений против него.Как упоминалось в разделе 2.1, Симмонс (2001) утверждает, что гипотетические теории согласия (и, предположительно, нормативные теории согласия) объединяют моральное оправдание с легитимация. Другие возражения, особенно против версий Локка, таковы: примерно столько же лет, сколько сама теория согласия. Дэвид Хьюм в своем эссе «Первоначального контракта», и многие после него возражают против Локк, что согласие неосуществимо, и что реальные государства почти всегда возникают в результате актов насилия. Попытка узаконить политическая власть через согласие — это, в лучшем случае, принятие желаемого за действительное. (Веллман 1996).Что еще хуже, это может скрыть проблемные структуры. подчинения (Pateman 1988). Собственное решение Юма было примерно таким: Позже Бентам предлагал оправдать политический авторитет ссылка на его благотворные последствия.

3.2 Благоприятные последствия

С утилитарной точки зрения законная политическая власть должна быть основанный на принципе полезности. Эта концепция легитимности обязательно морализированный: легитимность политической власти зависит от того, чего требует мораль.Кристиан Томасиус, ученик Пуфендорф, современник Локка, может рассматриваться как предшественник утилитарный подход к политической легитимности, поскольку он отверг волюнтаризм и поддержал идею о том, что политическая легитимность зависит от принципы рационального благоразумия (Schneewind 1998: 160; Barnard 2001: 66). Однако чем Томазиус отличается от утилитаристов, так это в том, что в его попытке определить отчетливо политический, а не моральный или законный — источник легитимности. Он развил идею «Приличия» в теорию о том, как люди должны относиться к одному другой в политическом контексте.Декорум лучше всего описать как принцип «гражданской взаимности» (Barnard 2001: 65): «Вы относитесь к другим так, как ожидаете, что они будут относиться к вам» (Томасиус, Основы закона природы и народов , цитируется Барнардом 2001: 65). Таким образом отличая легитимность от законности и справедливости, Томазиус принял подход, который значительно опередил свое время.

Джереми Бентам отвергает идею Гоббса о том, что политическая власть создается по общественному договору. По словам Бентама, это состояние что создает возможность связывания контрактов.Проблема легитимность, с которой сталкивается государство, заключается в том, какие из его законов являются оправданными. Бентам предполагает, что легитимность зависит от того, способствует ли закон к счастью граждан. (Для современного взгляда на это утилитарный принцип легитимности, см. Binmore 2000.)

Хорошо известная проблема с точки зрения, которую формулирует Бентам, заключается в том, что она оправдывает ограничения прав, которые либералы считают неприемлемыми. Джон Ответ Стюарта Милля на это возражение состоит в том, что стороны, в аргументе в пользу совместимости утилитаризма и защита прав свободы и, с другой стороны, в инструменталистская защита демократической политической власти на основе принцип полезности.Согласно Миллю, и индивидуальная свобода, и право участвовать в политике необходимо для саморазвитие личности (Mill On Liberty и Соображения относительно правительства представителя , см. Brink 1992; Ten 1998).

Что касается защиты прав свободы, Милль утверждает, что ограничение свободы незаконно, если это не разрешено принцип вреда, то есть, если действия, подавленные ограничение вреда другим ( О свободе , глава 1; для критическое обсуждение принципа вреда как основы законности, см. Wellman 1996; также Turner 2014).Вид Милля на инструментальная ценность (совещательной) демократии выражается в следующий отрывок из первой главы О свободе : «Деспотизм — это законный способ правления варваров, при условии, что целью будет их улучшение, а средства оправдано тем, что действительно способствует достижению этой цели. Свобода в принципе не применимо ни к какому положению вещей до того времени, когда человечество стало способно улучшаться свободными и равными обсуждение ». По словам Милля, обдумывание важно. из-за его веры в силу идей — в то, что Хабермас позже назвал бы силу лучшего аргумента (Habermas 1990: 158f).Обсуждение должно учитывать партийные интересы, которые могут угрожают легитимности, подрывая общее счастье, под контролем: «Репрезентативная система не должна… не допускать различные частные интересы должны быть настолько могущественными, чтобы быть способными преобладает против правды и справедливости и других групповых интересов комбинированный. Всегда должен сохраняться такой баланс между личные интересы, которые могут поставить любого из них в зависимость от его успехов, продолжая, по крайней мере, большую часть тех которые действуют по более высоким мотивам, и более всеобъемлющим и далеким взгляды »(Милл, Собрание сочинений XIX: 447, цит. 1998: 379).

Многие не убеждены, что подобные инструменталистские рассуждения дают удовлетворительный отчет о политической легитимности. Ролз (1971: 175f) и Джереми Уолдрон (1987: 143f) возражает, что утилитарный подход в конечном итоге только убедить тех, кто извлекает выгоду из счастливого исчисления, и что у него нет аргументов, чтобы убедить тех, кто терять.

Теории честной игры предлагают один ответ на эту проблему (см. Klosko 2004 и запись на политическое обязательство). Другой ответ исходит из перфекционистских теорий.Лучший пример — Сервисная концепция легитимной власти Раза (раздел 2.1.). Раз пытается показать, как легитимность основана на выгодных последствия совместимы со всеми, у кого есть причины подчиняться директивы законной власти. Согласно Разу (1995: 359), «[G] overnments решают, что лучше для их подданных и представить им результаты как обязательные выводы о том, что они обязан следовать. » Обоснование этой точки зрения, которую дает Раз, («Нормальный тезис об обосновании»), как объяснено выше, что, если власть легитимна, ее директивы таковы что они помогают тем, кем управляют, лучше соблюдать причины, которые применяются им.(Критику этого подхода см. В Hershovitz 2003 и 2011, Nussbaum 2011 и Quong 2011).

Самаритянский взгляд на политическую легитимность Веллмана (1996) таков: также попытка преодоления проблемы, показывающая, что политическая институты и решения, принимаемые в них, приносят пользу последствий недостаточно для политической легитимности. В его счет, легитимность государства зависит от его оправданности использовать принуждение для обеспечения соблюдения своих законов. Его предложение состоит в том, что оправдание государства может быть основано на самаритянском долге помогать другим в нужде.Мысль заключается в том, что «то, что в конечном итоге узаконивает навязывание государством вашей свободы не только услуги, которые он предоставляет вам , но и преимущества, которые он предоставляет других »(Wellman 1996: 213; выделено им). Веллман утверждает, что, поскольку «политическое общество — единственное автомобиль, с помощью которого люди могут избежать опасностей состояния природа »(Wellman 1996: 216), у людей есть самаритянский долг — предоставляют друг другу преимущества государства. Связанный ограничение их свободы государством, утверждает Веллман, законный.

3.3 Общественный разум и демократическое одобрение

Важным наследием теории согласия в современной мысли является проявляться в учетных записях, которые приписывают источник легитимности либо идея общественного разума — по примеру Канта — или теория демократического участия — взяв на себя инициативу Руссо. Теории совещательной демократии сочетают в себе элементы обоих учетные записи.

Рассуждения об общественных причинах, как правило, сосредотачиваются на проблеме оправдания политическое принуждение.Предлагаемое ими решение состоит в том, что политическое принуждение оправдано, если оно поддерживается на основании причин, которые все разумные люди могут поделиться. Интерес к общественным причинам начал с «Политического либерализма » Ролза, г., но Ролз более полно развил идею в более поздних работах. Ролза отправной точкой является следующая проблема легитимности (Rawls 2001: 41): «в свете каких соображений и ценностей… могут граждане законно осуществляют … принудительную власть над одним Другая?» Решение этой проблемы, которое предлагает Ролз, состоит в следующем: следующий «либеральный принцип легитимности»: «Политическая власть легитимна только тогда, когда она осуществляется в в соответствии с конституцией (письменной или неписаной) основные положения которые все граждане, как разумные и рациональные, могут одобрить в свет их общего человеческого разума »(Rawls 2001: 41).

Идея Ролза об общественном разуме, лежащая в основе либерального разума. принцип легитимности, опирается на метод «Политический» — в отличие от «Метафизический» — оправдание того, что Ролз разработан в ответ на критику его теории справедливости как честности (Ролз, 1985). Это означает, что общественный разум должен быть «Автономный», как и его теория справедливости. Общественные разум должен включать только политические ценности и быть независимым из — потенциально спорных — всеобъемлющих моральных или религиозные доктрины добра.Это ограничивает содержание общедоступных причина тому, что дает семья того, что Ролз называет политическим концепции справедливости (Rawls 2001: 26). Ролз признает это, потому что содержание идеи общественного разума ограничено, область которые должны применяться, также должны быть ограничены. Вопрос в том, в чем контекст важно ли соблюдение разумного ограничения? Ролз считает, что область общественного разума ограничивается вопросами. конституционных основ и базового правосудия, а также применительно к в первую очередь — но не только — судьям, правительственным чиновникам, и кандидаты на государственные должности, когда они решают вопросы конституционные основы и основы справедливости.

Симмонс (2001) критикует подход Ролза за ошибочное стирает грань между оправданием государства и политическим легитимность (см. также раздел 2.3.). Однако Ролзианец мог бы ответить: что проблема легитимности в основном связана с обоснованием принуждение, и эта легитимность, таким образом, следует понимать как то, что создает — а не просто оправдывает — политический авторитет. Следующая мысль поддерживает это утверждение. Ролз — в Политический либерализм — явно фокусируется на демократический контекст.Особенностью демократии является то, что право на власть создается теми, кем правят. Как выразился Гершовиц в его критике подхода Разиана к политической легитимности, в демократия нет резкого разделения между «вяжущими» и «связка» (2003: 210f). Политический авторитет демократическое собрание, таким образом, влечет за собой некоторое рассмотрение условия, при которых граждане могут законно применять принудительные власть друг над другом (Петр 2008; Колодный 2014а, б). Но даже если Таким образом можно опровергнуть возражение Симмонса, что является еще одной проблемой для общедоступные учетные записи в том, могут ли они успешно показать, что некоторые форма публичного оправдания действительно требуется для политических легитимность (см. Енох 2015).

Недавние исследования общественного мнения развили первоначальную идею Ролза в разными способами (см. также статью об общественных причинах). Те, кто следуют Ролз будет более внимательно понимать общественные причины как причины, которые добиться — гипотетического — консенсуса. По этой интерпретации, общественная причина — это причина, по которой все разумные люди могут быть ожидается одобрение. Целью консенсуса является либо сами политические решения или процедура, посредством которой принимаются политические решения. При обычном прочтении сегодня Ролсианский идея общественного разума понимается с точки зрения гипотетического консенсус по существенным причинам (e.грамм. Quong 2011). На тех концепции, использование политического принуждения правомерно, если оно поддержанные существенными причинами, что все разумные люди могут быть ожидается одобрение. Проблема с такой интерпретацией публичного причина в том, что требование консенсуса по существенным причинам в обстоятельства морального и религиозного плюрализма и разногласий что он либо полагается на очень ограничительную характеристику разумные люди или заканчивают очень ограниченным доменом для законное политическое принуждение.

Концепцию политической легитимности Ролза можно также понять в с точки зрения процессуальных причин (Питер 2008). В этой интерпретации область общественного разума ограничивается обоснованием процесса принятия политических решений и не должны распространяться на основные (в отличие от процедурных) причин, по которым люди могут оправдывать решение. Например, если гипотетический консенсус поддерживает демократическое принятие решений, то обоснование решения что это было сделано демократическим путем.Конечно, политическое решение это законно в силу процедуры, в которой оно было сделано не может быть полностью справедливо. Но это всего лишь отражение того факта эта легитимность — более слабая идея, чем справедливость.

Альтернативная интерпретация теории общественного разума фокусируется на конвергенция, а не консенсус (Gaus 2011). Политическое решение — это узаконены на основании общественных причин, на этом основании, если разумные люди могут прийти к такому решению. Им не нужно соглашаться по — материальным или процедурным — причинам, которые поддерживают решение.Утверждается, что этого достаточно для политических легитимность, если все могут согласиться с тем, что следует принять конкретное решение, даже если они не согласны по поводу причин, поддерживающих это решение. Обратите внимание, что конвергенция не обязательно должна быть актуальной; может быть гипотетический.

Аккаунты, подчеркивающие участие в политической жизни или политическое влияние считать политическое решение законным, если оно было принято процесс, допускающий равное участие всех соответствующих лиц. Таким образом, они считают политическую легитимность зависимой от участия или влияние всех, если перефразировать работу Бернарда Манина (1987) выражения, а не на воле всех, как это делают теории согласия, или на к обоснованию могут получить доступ все, как и в случае с общественными рассуждениями.Старшая отчеты такого рода сосредоточены на демократическом участии (Pateman 1970). Более новые учетные записи включают учетные записи совещательной демократии (Manin 1987) и мнение Филиппа Петтита о равном контроле (Pettit 2012).

Решение Руссо о том, как объяснить легитимность политических решений повлияла на многие современные теоретики демократии (раздел 4.3.). Один из важных вылетов из версии теории общественного договора Локка, которую Руссо предполагает, что молчаливого согласия недостаточно для политических легитимность.Без активного участия граждан в оправдание законов государства, утверждает Руссо, нет легитимность. По Руссо, нельзя представляли, поскольку это исказило бы общую волю, которая одна источник легитимности: «Обязательства, которые связывают нас с общественные органы обязательны только потому, что они взаимны … общая воля, чтобы быть действительно таковой, должна быть общей по своему объекту, как а также по своей сути; … Он должен исходить от всех, чтобы применить к все; и … он теряет свою естественную правоту, когда его направляют к любому индивидуальному, детерминированному объекту »(Руссо, Социальный договор , II: 4; см. также там же .I: 3 и Роулз 2007: 231f).

Руссо различает частную волю гражданина, которая отражает личные интересы, общую волю гражданина, которая отражает толкование общего блага и общей воли, что действительно отражает общее благо. Демократическое решение всегда об общем благе. Таким образом, при демократическом принятии решений граждане сравните их интерпретации общей воли. Если правильно проведено, это обнаруживает общую волю. Это законный решение.

Активное участие всех может не привести к консенсусу. Так почему бы те, кто выступает против того или иного решения, будут связаны этим решением? Руссо отвечает на этот вопрос следующим образом. На По мнению Руссо, граждане могут — и захотят — учиться от демократических решений. Поскольку демократическое решение, если проводится правильно, правильно выявляет общую волю, голосовавших против конкретное предложение признает, что они были неправы, и будет скорректировать свои представления о том, что такое общая воля.В этом гениальном Кстати, отдельные люди связаны только своей волей, но все связаны демократическим решением.

В этом разделе более подробно рассматривается взаимосвязь между демократией. и политическая легитимность. В современной политической философии многие, но далеко не все считают, что демократия необходима для политических легитимность. Демократический инструментализм — это точка зрения, согласно которой демократический процедуры принятия решений — в лучшем случае результаты, и требует ли легитимность демократии, зависит от результаты, которые приносит демократическое принятие решений.Томас Кристиано (2004) помогает разграничить монистические концепции. политической легитимности и немонистические. Демократичный инструментализм — это монистический взгляд. Это снижает нормативность политическая легитимность в одном измерении: только качество результаты, создаваемые конкретным политическим режимом, актуальны для политическая легитимность. Контрастное положение в современном политическая философия состоит в том, что демократические формы политического организации необходимы для политической легитимности, независимо от их инструментальная ценность (Buchanan 2002).Какие концепции Демократическая легитимность, как я использую этот термин, объединяет то, что они требуют, чтобы политические институты уважали демократические ценности. Некоторые из таких процедурных концепций демократической легитимности также являются монистический. То, что обычно называют чистым процедурным подходом, является примером монистический взгляд. Согласно чистой процедурности только процедурный особенности принятия решений важны для демократической легитимности. Многих авторов привлекают немонистические концепции демократического легитимность.Такие смешанные концепции демократической легитимности сочетают условия, которые относятся к качеству результатов демократического принятие решений с условиями, относящимися к процессуальным особенностям.

4.1 Демократический инструментализм

Демократический инструментализм иногда используется как аргумент против демократия. Согласно такого рода рассуждениям, некий идеал добра результаты, как бы они ни были определены, формируют стандарт, который определяет политическая легитимность. Если демократия не способствует лучшему результаты, чем альтернативная процедура принятия решений, это не необходимо для политической легитимности (Raz 1995; Wall 2007).

Сторонники инструментализма исходят из предположения, что существует идеальный результат, существующий независимо от демократического процесса, и с точки зрения которого ценность демократического процесса, его легитимность, можно измерить. Счета инструменталистов Ричарда Арнесона (2003) и Стивен Уолл (2007), например, ссылаются на некий идеальный эгалитарный распределение. По их мнению, легитимность политических институтов и решения, принимаемые в них, зависят от того, насколько близко они приблизиться к идеальному уравнительному распределению.Если жертвовать политическое равенство позволяет лучше приблизиться к равенству в целом, как утверждают их аргументы, это не подрывает легитимность.

Одна из проблем с этой точкой зрения заключается в том, что для того, чтобы оторваться от земли, необходимо рассматривать ценность политического равенства как менее важную, чем ценность из тех других равенств, которые определяют стандарты перфекционизма. Этот неправдоподобно для тех, кто считает политическое равенство одним из наиболее важные эгалитарные ценности (например, Rawls 1993; Buchanan 2002; Christiano 2008; Колодный 2014а, б).Кроме того, демократичный инструментализм не согласуется с мнением, что многие демократы придерживаться — что законные процедуры демократического принятия решений создавать или составлять политическую власть.

Инструменталистская защита демократии направлена ​​на то, чтобы показать, что демократическая процедуры принятия решений лучше всего способны производить законные результаты. Самая известная версия этого аргумента основана на Теорема присяжных Кондорсе (недавнее обсуждение см. В Листе и Гудине. 2001). В своей первоначальной формулировке теорема присяжных Кондорсе предполагает, что что есть две альтернативы, и одна из них правильная результат, как бы он ни был определен.Считайте последнее законным исход. Теорема гласит, что если каждый избиратель с большей вероятностью будет правильно, чем неправильно, тогда большинство из них также с большей вероятностью будет правильно, чем неправильно. Кроме того, вероятность того, что большинство голосование за правильный результат увеличивается с размером тела избиратели. Поскольку у демократии больше избирателей, чем у любой другой режима, теорема дает аргумент в пользу того, почему демократия лучше всего способна для получения законных результатов. Помимо аргументов, основанных на Теорема присяжных Кондорсе, есть и другие попытки отстоять инструментальная эпистемическая ценность демократии.Landemore (2012), для Например, предлагает аргумент в пользу инструментальной эпистемической ценности демократия, основанная на потенциале механизмов принятия решений которые объединяют различные точки зрения, чтобы превзойти процесс принятия решений менее разнообразными группами, например группы экспертов.

4.2 Чистые процедурные концепции демократической легитимности

Согласно чисто процедурным концепциям демократической легитимности, демократические решения законны, пока они являются результатом надлежащим образом ограниченный процесс демократического принятия решений.Эти взгляды придают все нормативное значение ценности демократическая процедура.

Чистый процедурный подход может быть реализован несколькими способами. понял. На счет агрегированной демократии — что требует агрегирование индивидуальных предпочтений, например, посредством голосования, быть ключевой чертой демократии — чистый процедурный подход подразумевает что демократические решения законны, если агрегатный процесс справедливый. Кеннет О. Мэй в защиту правления большинства (май 1952 г.) подразумевает такую ​​точку зрения (см. также Dahl 1956).

От сознательного подхода к демократии легитимность зависит, по крайней мере, от частично, о процессе общественного обсуждения (Manin 1987, Bohman 1996). Томас Кристиано хорошо охарактеризовал то, что чисто Процедурализм в описании совещательной демократии влечет за собой: «Демократическое обсуждение, обсуждение и принятие решений в определенные условия делают результаты законными для каждого человек. … [W] ненавидят результаты обсуждений, раздумий, и принятие решений… они законны.Результаты сделаны законным, поскольку является результатом процедуры »(Кристиано 1996: 35). Идея состоит в том, что, хотя демократическое обсуждение помогает сортировка причин за и против конкретных кандидатов или предложения по политике, и, возможно, даже генерирует новые альтернативы, легитимность результатов такого процесса зависит только от справедливость процесса принятия решений, а не качество результаты, которые он производит. Обоснование концепций демократического легитимность такого рода состоит в том, что не существует единого стандарта для оценка качества результатов — глубокие разногласия по поводу Причины за и против предложений всегда останутся.Справедливый способ таким образом, разрешение таких разногласий является единственным источником легитимности результатов (Waldron 1996; Gaus 1997; Christiano 2008).

Эстлунд (2008) выступил против версий, основанных на справедливости демократического процессуализма. Он указывает, что принятие других решений процедуры — например, подбрасывание монеты — также удовлетворяют требование справедливости. Таким образом, аргумента со стороны справедливости недостаточно. установить высшую легитимность демократического принятия решений. Чистые процедурные специалисты могут ответить на этот вызов, указав на отличительная справедливость демократических процедур принятия решений.Кристиано и Колодный, например, утверждают, что легитимность демократически принятые решения проистекают из своего рода политических равенство, которое составляет демократия, и только демократия. В соответствии с Christiano (2008), только в условиях демократии к людям публично относятся как к равно. По мнению Колодного (2014a, b), только демократия предлагает своего рода равная возможность влиять на принятие решений, позволяющая избежать подчинение одних решениям других.

Другой процедурный ответ на вызов Эстлунда состоит в том, чтобы указать процедурным эпистемическим ценностям, которые демократический процесс понимает — например, насколько он инклюзивный или насколько тщательно претензии на знания, на которых основаны конкретные предложения, были подвергается критике.Считается, что политическая легитимность может подвергаться опасности не только из-за неравного доступа к политическим, социальным и экономические институты, но и неоправданная эпистемическая привилегия. То, что Питер называет чистым эпистемическим процедурным подходом, есть концепция демократическая легитимность, согласно которой принимаются политические решения законными, если они являются результатом совещательного демократического процесс принятия решений, удовлетворяющий некоторым условиям политической и эпистемической справедливости (Питер, 2008; о процессуальных эпистемологических ценностях, также Питер 2013).

Еще один ответ — сосредоточиться на той свободе, которую демократия предложения, а не по эгалитарным соображениям. Петтит равный представление управления, уже упомянутое в разделах 1 и 3.3, основывается на этом стратегия. Республиканская теория Петтита защищает демократию как уникально способную чтобы обеспечить невосприимчивость граждан.

4.3 Смешанные концепции демократической легитимности

Рациональные процедурные концепции демократической легитимности добавляют условия, которые относятся к качеству результатов, к тем, которые применяются к процессуальным свойствам демократического принятия решений.Пока чистый процедурные специалисты утверждают, что неизбежная оспариваемость стандартов которые определяют качество результатов, делают невозможным обоснование легитимности в них, защитники смешанных концепций обеспокоены тем, что справедливый процесс может привести к иррациональным результатам — результатам излишне и недопустимо низкого качества. Общая мысль лежащих в основе рациональных процедурных концепций заключается в том, что справедливость демократического процесса принятия решений недостаточно для установления легитимность его результатов.

Как и в случае с чисто процедурными концепциями, смешанные концепции демократической легитимности также различаются в зависимости от лежащего в основе демократия. Вариант рационального процедурного подхода подразумевается в Подход Эрроу к агрегированной демократии (Arrow 1963; см. Peter 2008 для обсуждения). Проблема, которую он ставит, заключается в следующем: существуют ли методы демократическое принятие решений, основанное на равном учете индивидуальные интересы и способствуют рациональному общественному выбору? В качестве хорошо известно, его теорема о невозможности показывает проблему с нахождением такие механизмы принятия решений.Способ Эрроу изложения проблема — что контрастирует с May (1952) — предлагает что возможная иррациональность правления большинства подрывает его легитимность, даже если при этом соблюдаются определенные процедурные ценности. Его взгляд подразумевает, что демократическая легитимность достигается только в том случае, если результаты сами удовлетворяют определенным качественным условиям — в частности, он постулировали, что они должны удовлетворять определенным аксиомам рациональности.

Стандартная концепция демократической легитимности, которую многие обсуждали Демократы отдают предпочтение также неоднозначным представлениям.Хабермаса концепция демократической легитимности является примером. Опираясь на этики дискурса, Хабермас (1990; 1996) утверждает, что участие в оправдательных процессах совещательной демократии необходимо для политической легитимности. По его словам, « процедуры и коммуникативные предпосылки демократического мнения — и функция волеобразования как важнейшие шлюзы для дискурсивная рационализация решений администрации законом и статутом »(1996: 300).Легитимность демократического решения, таким образом, зависят как от процедурных ценностей, так и от существенное качество результатов, которые эти совещательные процедуры принятия решений порождают. Как выразился Хабермас: «Делиберативная политика приобретает свою легитимизирующую силу из дискурсивная структура формирования мнения и воли, которая может выполнять свою социально-интегративную функцию только потому, что граждане ожидают его результаты должны иметь приемлемое качество »(Habermas 1996: 304; см. также Benhabib 1994; Найт и Джонсон 1994; Коэн 1997а, б; Бохман 1997).По его мнению, только совещательный демократический принятие решения может привести к решению, для которого у каждого есть причины одобрить.

Другие совещательные демократы, все еще придерживаясь легитимности демократические решения к особенностям как процедуры, так и ее результаты, более скептически относятся к способности совещательного процессы для принятия идеально обоснованного решения (например, Gutmann и Томпсон 1996). Речь идет о Филиппе Петтите и Кристиане. Работа Листа над дискурсивной дилеммой (например, Pettit 2001, 2003; Лист и Петтит 2002; Список 2006 г.).Они показывают, как появление дискурсивная дилемма может подорвать рациональность исхода публичное обсуждение. Эта проблема возникает, когда оценка альтернативные исходы логически связаны с набором независимых помещение. Возможно, созвездие размышлений и есть такое что решение, принятое на основе оценки помещения, будет дают противоположный результат, чем решение, основанное на оценке результаты напрямую. Например: в то время как большинство может держаться (P1) что здоровье является самым важным благом, и может быть большинство считает (P2), что доступное здравоохранение является хорошим стратегии по обеспечению здоровья людей, все еще возможно, что большинство отвергнет реформу здравоохранения (C), которая улучшит здоровье людей.Это может произойти, если участники будут только одобряют реформу, если они одобряют обе предпосылки и если только меньшинство поступает так, даже если для каждого помещение индивидуально.

Потенциальная иррациональность совещательных процессов (см. Также Sunstein 2003) является важной мотивацией для некоторых демократических теоретиков принять во внимание эпистемологические особенности демократических принимать решение. Многие сторонники эпистемической демократии выступают за либо инструменталист или смешанная концепция легитимности.Как уже упоминалось выше, некоторые отчеты об эпистемической демократии основаны на жюри Кондорсе. теорема. Грофман и Фельд (1988) интерпретируют теорему присяжных Кондорсе как объяснение теории Руссо о том, как демократический решение отражает общую волю. Такие интерпретации эпистемических демократия полагается на то, что Дэвид Эстлунд называет «правильностью теория демократической легитимности »(Estlund 2008: 99). Согласно к этой концепции, вариант рационального процедурного подхода, демократического решение правомерно, если оно верное.

Собственный взгляд Эстлунда на эпистемическую демократию выдвигает иное понимание легитимности. Его главное возражение состоит в том, что счета, основанные на теореме присяжных Кондорсе, не дают достаточного объяснение того, почему те, кто не согласен с исходом демократический процесс принятия решений должен рассматриваться как обязательный и поэтому требовать от участников демократического принимать решение. Чтобы исправить это, альтернатива Эстлунда концепция демократической легитимности делает больший упор на процедуры.Концепция легитимности, которую он отстаивает, «требует, чтобы процедура может быть проведена в сроки, приемлемые для всех квалифицированных точек точки зрения, быть эпистемически лучшим (или близким к нему) среди тех которые лучше случайных »(Estlund 2008: 98). Он называет это понятие «эпистемический процедурность». Он иногда ссылается к нему как к «чисто» процессуальной концепции легитимности (например, Estlund 2008: 108, 116). Однако это заблуждение, поскольку чистая процедурные концепции легитимности не зависят от стандарты, не зависящие от процедуры.В эпистемологии Эстлунда процедурный, независимый от процедуры стандарт функционирует как устройство выбора. Таким образом, его концепция легитимности лучше описывается как версия того, что Ролз называет несовершенным процедурным (Ролз 1971: 85). Он предполагает независимый от процедуры стандарт для правильные результаты и защищает конкретную демократическую процедуру в с точки зрения того, насколько близко он приближается к этим результатам, позволяя что никакая процедура не может гарантировать достижение правильного результата каждый раз. Это черта несовершенной процедурной концепции. демократической легитимности, что конкретное решение может не достичь идеальный результат — здесь правильный результат — но все же законный.Иначе говоря, тогда как чистый процедурный концепции демократической легитимности монистичны в отношении легитимности, «Эпистемический процедурный подход» Эстлунда немонистичен, поскольку они оба настаивают на том, что (совещательные) демократические процедуры принятие решений имеет важное значение для политической легитимности и требует что эти процедуры максимально приближены к идеальному исход.

Политический космополитизм — это взгляд на то, что национальные сообщества не исключительный источник политической легитимности в глобальной сфере.Это минимальная характеристика. Он совместим с системой в какие национальные государства и их правительства остаются главными политическими агентов, пока есть некоторая приписывание законных политических авторитет международных конвенций. Ведь даже если государства и их правительства являются основными политическими образованиями, вопрос о соответствующих отношениях между национальными акторами. Когда должны ли национальные государства признать легитимным другое политическое образование? И каковы соответствующие санкции против субъектов, которые не соответствуют требованиям? критерии легитимности? Назовем эту проблему проблемой международная легитимность.

Политический космополитизм также совместим со многими другими требующая идеи замены национальных государств и национальных правительства — по крайней мере, в определенных областях политики — глобальными учреждения. Примерами соответствующих областей политики являются торговля или среда. Связанные глобальные институты могут включать как глобальные правила (например, правила договора ВТО) и глобальные политические агенты (например, Генеральная Ассамблея ООН). Это поднимает вопрос о каким условиям должны удовлетворять такие институты глобального управления в чтобы квалифицировать как законные.Назовем это проблемой глобального легитимность.

5.1 Политический национализм

Более знакомая и контрастная позиция — политический национализм. Это это точка зрения, согласно которой только политические институты национальных государств представляют и может преодолеть проблему легитимности и, следовательно, быть источником политическая легитимность. Политический национализм обычно защищают основания, что есть что-то уникальное в принуждении развернуты государствами или о политической власти, которая заявляет обладать тем, что нуждается в оправдании.

Политический национализм оказал большое влияние на дискуссии о глобальном справедливость. Некоторые утверждали, что, поскольку моральные космополитические обязательства козырной приверженности (национальной) легитимности, концепции глобального справедливость может быть отделена от озабоченностей законностью (Beitz 1979a, b, 1998; Погге 2008). Другие утверждали — опять же исходя из политических соображений. национализм — эта законная власть на уровне нации государство необходимо для достижения моральных космополитических целей (Ypi 2008 дает эмпирический аргумент).Третьи выступали против идея глобальной справедливости в целом, на том основании, что политическая легитимность связывает обязательства справедливости с национальными государствами (Blake 2001; Нагель 2005). Чего не удалось решить этим подходам к глобальной справедливости адрес — это возможность здравых политических космополитических концепций политической легитимности. Хассун (2012) воспринимает этот вопрос как ее отправная точка. Она утверждает, что принудительная сила глобального институты управления сами по себе поднимают проблему легитимности и, перевернув аргументы Блейка (2001) и Нагеля (2005) с ног на голову, что обеспечение легитимности этих институтов влечет за собой обязательства глобальной справедливости.

5.2 Политический космополитизм

Есть два основных подхода к международному и глобальному легитимность: подход, ориентированный на государство и ориентированный на людей подход. Первый рассматривает соответствующие отношения между государствами как базовый. Чарльз Бейтц характеризует этот подход: «Международное общество понимается как приказ внутреннего общества. большой, с государствами, играющими роли, занятые лицами во внутреннем общество. Государства, а не лица, являются субъектами международных морали, и правила, регулирующие их поведение, должны сохранять мирный порядок суверенных государств »(1979b: 408; см. также Beitz 1998).Локк, Бентам и Милль, среди прочих, подошли к вопрос международной легитимности в этом смысле. Среди современных мыслителей, Майкл Уолцер (1977, 1980) защищает основанную на государстве — или как он это называет — общинный подход. Самое важное критерием международной легитимности, который он предлагает, является критерий невмешательства. (Для обсуждения Уолцера предложение, см. Beitz 1979a, b). Другие выдвинули концепции на основании согласия государства. Ролз отстаивает концепцию, основанную на согласие «хорошо организованного» (либо «либерального», либо «Порядочные») народы (Rawls 1999; для критических обсуждений см. e.грамм. Buchanan 2000; Wenar 2002; Кавальеро 2003).

Второй подход использует особенности людей — их интересы или их права — как основа легитимности. В настоящий момент, наиболее полное современное философское рассмотрение международная легитимность такого рода, вероятно, Аллен Закон Бьюкенена Справедливость, легитимность и самоопределение (2003). Как упоминалось выше (раздел 2.2.), Бьюкенен выступает за морализированная концепция легитимности, согласно которой сущности законными, если они морально оправданы для обладания политической властью.В частности, политическая легитимность требует, чтобы минимальный стандарт справедливость восторжествовала.

Основываясь на этой морализированной концепции легитимности, Бьюкенен выступает против концепции, основанной на государстве, и против согласия государства в частности, теории легитимности. Согласие государства, утверждает Бьюкенен, не является ни необходимым, ни достаточным для легитимности. Нет достаточно, потому что хорошо известно, что штаты имеют тенденцию быть наихудшими правонарушители в вопросах прав человека, и поэтому необходимо независимый международный стандарт минимального правосудия для достижения легитимность.Это не обязательно, потому что международное право признает многие обязательства имеют обязательную силу даже без согласия действующего лица. правительства. Если эти обязательства совместимы с минимальный стандарт правосудия, они законны, даже если у них есть возникли без согласия государства.

Бьюкенен также отвергает идею о том, что источником дефицита легитимности на международном уровне — это неравенство между государствами. Он не считают, что государства должны иметь равный вес в международном учреждения.Что он считает главной проблемой легитимности на международный уровень — это, напротив, то, что «технократическая элита, отсутствие демократической ответственности перед людьми и негосударственными групп, играет все более важную роль в системе региональное и глобальное управление »(2003: 289). Более эффективный По его мнению, решение этой проблемы — защита основных прав человека. и улучшение демократической подотчетности.

Бьюкенен использует свою концепцию легитимности, чтобы ответить на вопрос, когда политическое образование — например, образованное в результате отделения или союз — следует признать законным.Он перечисляет три критерии (Buchanan 2003: 266ff). Первый — это «минимальный требование внутренней справедливости ». Он указывает, насколько политическим организации должны относиться к тем, над кем они обладают политической властью. В частности, это требует защиты основных прав человека. Этот требование включает требование минимальной демократии. Но не все политические образования, которые удовлетворяют этому требованию, заслуживают того, чтобы быть признан законным. Их тоже нужно формировать в правом способ. Таким образом, второй критерий является критерием процессуальной справедливости. и требует, чтобы политическая единица не возникла узурпация («требование неусурпации»).Наконец там является «минимальным требованием внешнего правосудия». Это содержит условия о том, как политические субъекты должны взаимодействовать с одним Другая.

Näsström (2007) использует подход, ориентированный на людей, чтобы противостоять тенденция связывать легитимность государства с легитимностью правительства. Она утверждает, что более фундаментальный вопрос заключается в том, что делает конституция народа легитимна. И было бы ошибкой думают, что конституция народа — это исторический вопрос или эмпирические данные.Что делает конституцию народа легитимной, так это нормативный вопрос сам по себе, который необходимо задать, прежде чем мы сможем спросите о легитимности правительства народа.

Вопрос, который формулирует Нэсстрём, также обсуждается в литература по конституции демоверсии (Goodin 2007), важен для дискуссии об этике иммиграции. Что возможности для законного пограничного контроля? Есть ли у государств односторонний право контролировать свои границы или имеют ли потенциальные иммигранты право участвовать в определении иммиграционной политики? Абизаде (2008) утверждал на основании утверждения, что конституция демонстрация не является исторической данностью, что приверженность демократическому теория внутриполитической легитимности предполагает, что следует отклонить одностороннее внутреннее право контролировать и закрыть границы государства.Его ключевое утверждение — что государственные границы носят принудительный характер. потенциальным иммигрантам. В свете этого, а также потому, что в демократия, осуществление принудительной политической власти требует некоторой формы демократического оправдания, он заключает, что и граждане, и иностранцы должны иметь право голоса при определении пограничной политики. (См. Критическое обсуждение этого аргумента в Miller 2008.)

Концепции глобальной легитимности расширяют сферу легитимности авторитет для институтов глобального управления.Один из предшественников глобальная легитимность — это Кант. Канта часто читают как защитника концепция международной легитимности, основанная на свободной «лиге народов », особенно в Perpetual Peace . Но Шэрон Берд и Иоахим Хрушка (2008) утверждают, что Кант, особенно в Доктрина права , также может быть прочитана как одобряющая, «Состояние национальных государств» как правильный подход к глобальному легитимность. Эта концепция, хотя и не требует единое мировое государство, наделяет глобальный уровень, чем лига наций, что по сути оставляет нетронутый суверенитет национальных государств.

Философская литература о глобальной легитимности очень много работает в прогресс. Но большинство предложений отдают предпочтение многоуровневой системе управления. в котором глобальная легитимность должна быть достигнута за счет соответствующего разделение труда между национальными государствами и конкретными глобальными проблемами. институты управления (например, Caney 2006; Valentini 2012).

Любая успешная теория глобальной легитимности должна охватывать следующие три вопроса. Во-первых, что такое институты глобального управления и в какими способами они могут и должны считаться заменой ролей государства или их правительства? Это вопрос о предмете глобальная легитимность (Hurrell and MacDonald 2012).Во-вторых, что такое Проблема легитимности, с которой сталкиваются такие институты управления? И, в-третьих, как они могут решить эту проблему легитимности и что такое легитимность критерии, которые к ним относятся? Чем отличаются эти критерии, если вообще существуют из тех, которые применяются на уровне национальных государств?

Отвечая на первый вопрос, Бьюкенен и Кеохан (2006) утверждают, что что институты глобального управления, такие как ВТО или МВФ «Похожи на правительства в том, что они издают правила и публично приписывать существенные последствия соблюдению или несоблюдению с ними — и требовать разрешения сделать это »(Бьюкенен и Кеохан 2006: 406).Эти учреждения созданы для обработки определенных вопросы аналогичным образом, как это сделали бы национальные политические агентства. Просто подобно национальным политическим институтам, они являются координационными механизмами. Только они созданы для решения проблем, возникающих на глобальном уровне. уровень.

Джошуа Коэн и Чарльз Сабель (2005) имеют немного более широкое представление институтов глобального управления — не ограничиваясь они являются механизмами координации, но вместо этого подчеркивается принуждение. Согласно Cohen and Sabel 2005: 765), «[т] существенное и растущие масштабы… нормотворчество, напрямую влияющее на свободу действия отдельных лиц, фирм и национальных государств (а также создание правила, регулирующие это нормотворчество) происходит … в глобальном настройки, созданные странами мира, но уже не под их эффективный контроль.В своем ответе на второй вопрос, они связаны с проблемой легитимности глобального управления институтов к отсутствию политической власти, понимаемой как законное осуществление принудительной политической власти на глобальном уровне. Они утверждают, что для преодоления этой проблемы необходимы новые способы управления. созданы, со своими собственными структурами подотчетности. Эти структуры необходимы для того, чтобы правильно бороться с силой принуждения, которую эти учреждения упражняются.

Бьюкенен и Кеохан соглашаются, что попытка править без легитимности это неоправданное проявление власти.Они также утверждают, что попытка Правление без легитимности поднимает не только нормативную проблему, но и имеет прямые практические последствия, поскольку институты, которые появляются неоправданный не будет эффективным. Проблема легитимности в том, что институты глобального управления сталкиваются с тем, что даже когда есть широко распространенное согласие с тем, что глобальные институты, которые могут взять на себя роль координирующих устройств необходимы, будут широко распространены разногласия по поводу того, какие именно институты необходимы и какие правила они должны принять (Buchanan and Keohane 2006: 408ff).

В ответ на третий вопрос Бьюкенен и Кеохан (2006) предлагают морализированная концепция легитимности: легитимность «это право на Правило, понимаемое как означающее, что институциональные агенты морально оправдано в создании правил и попытках обеспечить соблюдение их и что люди, подчиняющиеся этим правилам, обладают моральными не зависящие от содержания причины следовать им и / или не мешать с подчинением им других »(2006: 411). По сути, они предполагают, что учреждение морально оправдано. таким образом, если это не способствует серьезной несправедливости («Минимальная моральная приемлемость»), если нет очевидных альтернатива, которая будет работать лучше («сравнительный выгода »), и если он соблюдает свои собственные правила и процедуры («Институциональная целостность») (Бьюкенен и Кеохан 2006: 419ff).

Важный вопрос для политического космополитизма — насколько международная и глобальная легитимность требует демократии — либо при на уровне национальных государств и правительств или на уровне глобальных институты управления. Многие авторы, освещавшие эту тему, были склонны занять осторожно позитивную позицию по этому вопросу (например, Beitz, 1979, 1998; 1995, 2002 годы; Buchanan 2003; Бьюкенен и Кеохан 2006). An исключение составляет Ролз в Закон о народах , однако, кто защищает концепцию международной легитимности, которая требует что народы и их государства упорядочены, но не связаны упорядоченность с демократией.

В основе такого осторожного отношения лежат два беспокойства. Один осуществимость: часто утверждают, что демократия на международном уровень, не говоря уже об уровне институтов глобального управления, утопичны и не могут быть реализованы. Второе беспокойство носит моральный характер: демократию не следует навязывать людям и народам, которые поддерживают другой набор значений (обсуждение см. в Valentini 2014).

В ответ на второе беспокойство Кристиано (2015) утверждает, что человек право на демократию совместимо с правом на самоопределение и что при правильном понимании право на самоопределение предполагает право человека на демократию.Кристиано предлагает работу наиболее всесторонняя защита права человека на демократию в внутренний уровень (Christiano 2011; 2015). Инструментал Кристиано аргумент направлен на то, чтобы показать, что демократии предлагают лучшую защиту диапазон прав человека, чем недемократии. Его внутренний аргумент в пользу право человека на демократию основано на аргументе, обсуждавшемся ранее (раздел 4.2), а именно, что демократии уникально способны реализовать ценность публичного отношения к людям как к равным.

Коэн и Сабель (2005) стремятся спасти идеал глобальной демократии от более скептических тенденций в литературе.Они отвечают на эти соображения, отстаивая идею глобальной демократии, которая подчеркивает совещательный аспект. Признавая скептикам, что демократические механизмы принятия решений могут быть проблематичными для обоих по причинам осуществимости и моральным соображениям, они утверждают, что некоторая форма обсуждение — это в первую очередь то, что необходимо для решения вопроса о легитимности дефицит, с которым сталкиваются институты глобального управления (см. также Аппиа 2006; List и Koenig-Archibugi 2010).

Политический реализм

Политический реализм

Реализм — это подход к изучению и практике международной политики.В нем подчеркивается роль национального государства и делается общее предположение, что все национальные государства руководствуются национальными интересами или, в лучшем случае, национальными интересы, замаскированные под моральные интересы.

На самом фундаментальном уровне национальные интересы носят общий характер, и их легко найти. определить: все государства стремятся сохранить свою политическую автономию и свои территориальные честность. Однако, как только эти два интереса будут обеспечены, национальные интересы могут принимать разные формы. Некоторые государства могут быть заинтересованы в получении большего ресурсы или земля; другие государства могут пожелать расширить свою политическую или экономическую системы в другие области; некоторые государства могут просто пожелать, чтобы их оставили в покое.

В целом, однако, национальные интересы должны определяться в терминах власти. Национальная власть имеет абсолютное значение, поскольку ее можно определить в с точки зрения военных, экономических, политических, дипломатических или даже культурных ресурсов. Но для реалиста власть — это в первую очередь относительный термин: есть ли у государства способность защищаться от власти другого государства? Есть ли у государства способность заставить другое государство изменить политику этого государства?

Этот акцент на относительной, а не абсолютной власти происходит от реалистов. концепция международной системы, которая для реалиста является анархической среда.Все государства должны полагаться на свои собственные ресурсы, чтобы обезопасить свои интересов, обеспечить соблюдение любых соглашений, которые они могли заключить с другими государств или для поддержания желательного внутреннего и международного порядка. Там есть никакой власти над национальным государством и, с точки зрения реалиста, быть не должно.

Последствия этого отказа признать большую власть важны распознавать. Политический реалист боится централизованной власти, если только это не власть проистекает из власти его или ее собственного государства.Децентрализация международной системы допускает большее разнообразие, чем было бы с, скажем, империей. Поскольку, однако, естественная тенденция государств — увеличивать их власть, сохранение децентрализованной системы должно быть куплено за сила.

Применение силы для сохранения децентрализованной системы регулируется системой назвал баланс власти. Такая система работает только в том случае, если крупные державы соглашаются, по крайней мере, негласно, что они согласны с тем, что сохранение государственной автономии является важной целью.Если крупные державы все-таки согласятся, войны в системе все равно будут происходить, но те войны будут сдерживаться ограниченными целями каждого крупного государства. Если один крупная держава не согласна с ограниченными целями, тогда войн будет много более крупный и открытый.

Рекомендуемая литература по реализму (не требуется для курса)

Ханс Дж. Моргентау, «Шесть принципов политического реализма», Политика среди народов: Борьба за власть и мир , пятое издание, исправленное, (Нью-Йорк: Альфред А.Кнопф, 1978, стр. 4-15

E.H. Карр, Двадцать лет кризиса , Глава 4, «Гармония» интересов »

Раймонд Арон, Мир and War: A Theory of International Relations (Garden City, NY: Doubleday & Company, 1966), стр. 591-600, « От Machtpolitik к Power Политика »

Фукидид , История Пелопоннесской войны , Книга II, Похороны Перикла Речь

Стивен Г.Брукс, «Дуэльный реализм (Реализм в международных отношениях)», Международная организация, Vol. 51, нет. 3 (лето 1997 г.)

Рональд Стил, Уолтер Липпман и американский век (Нью-Йорк: Винтаж Книги, 1980), глава 32, Realpolitik, стр. 404-417

ДЭВИД Э. СЭНДЖЕР, «Иногда национальная безопасность говорит сама за себя», Нью-Йорк Times, 7 мая 2000

Натали Анжье, «Почему мы такие милые: мы настроены на сотрудничество», New York Times, 23 июля 2002

Вернуться к Винни Домашняя страница

Теоретическая характеристика свойств закона, выражающих его положительную сущность

• Андрей И.ЛУЦКИЙ Кафедра теории и истории государства и права, Университет Короля Данила, Ивано-Франковск, Украина
• Мирослав Иванович ЛУЦКИЙ Кафедра теории и истории государства и права, Университет Короля Данила, Ивано-Франковск, Украина
• Роман П.ЛУЦКИЙ Научно-исследовательский институт, Университет Короля Данила, Ивано-Франковск, Украина

Абстрактные

В настоящее время в научной мысли мало внимания уделяется освещению сущности таких особенностей права, как систематичность и универсальность. Именно они охватывают внутреннюю структуру назначения и роль такой категории, как «позитивное право».Существенные черты позитивного права отражают центральную формулу этой категории, которая отражает квинтэссенцию понятия «закон». Термин «позитивный закон» означает правило поведения, которое принимается и санкционируется государством и является обязательным для всех. Целью статьи является определение сущности и особенностей позитивного права на основе правильного понимания признаков, описывающих это явление, а также ключевых факторов правового сознания. Существенные черты позитивного права, представленные в статье, отражают центральную формулу этой категории, которая отражает квинтэссенцию понятия «закон»; эта формула может быть дополнена и изменена, но ее нельзя игнорировать без ущерба для полного охвата содержания, структуры и механизма права.

использованная литература

[1] Бахов, И.С. 2014. Диалог культур в поликультурном образовании. Всемирный журнал прикладных наук, 29 (1): 106-109.
[2] Эрлих, Э. 1913. Grundlegung der Soziologie des Rechts. Дункер и Хамблот.
[3] Жувенель Б. 1967. О власти: естественная история ее роста. Beacone Press.
[4] Лейст, О. 2008. Сущность права.Проблемы теории и философии права. Зерцало.
[5] Ллойд, Д. 2002. Идея закона. Югона.
[6] Марченко М.Н. 2008. Проблемы общей теории государства и права. Велби Т.К., Издательство «Проспект».
[7] Шейндлин Б.В. 1959. Сущность советского права. Ленинград. Издательство Ленинградского университета.
[8] Шемшученко Ю.С. 2007. Большой энциклопедический юридический словарь. Юридичная думка.
[9] Шемшученко Ю.С. 2010. На перекрестке веков.Избранные произведения. Юридичная думка.
[10] Трубецкой, Е. 1998. Энциклопедия права. Издательство Санкт-Петербургский юридический институт.

Форма передачи авторских прав издательству ASERS (Издателю)
Эта форма относится к рукописи, автор (ы) которой был принят к публикации и подписан всеми авторами.
Нижеподписавшиеся Автор (ы) вышеупомянутого Документа передают Издателю все авторские права на Документ и на него. Автор (ы) гарантирует, что Документ основан на их оригинальной работе и что нижеподписавшийся имеет полномочия и полномочия для выполнения и выполнения этого задания. Автор несет ответственность за получение письменного разрешения на цитирование ранее опубликованных материалов в любой форме. Издатель признает сохраненные права, указанные ниже, и предоставляет указанным выше авторам и работодателям, для которых работа была выполнена, бесплатное разрешение на повторное использование их материалов, указанных ниже.Авторы могут повторно использовать всю или части вышеупомянутой статьи в других работах, за исключением публикации статьи в той же форме. Авторы могут воспроизводить или разрешать другим воспроизводить вышеуказанный Документ для личного использования Автором или для внутреннего использования компанией, при условии, что указан источник и уведомление об авторских правах Издателя, что копии не используются каким-либо образом, что подразумевает одобрение Издателем продукт или услуга работодателя, и что копии не предлагаются для продажи как таковые.Авторам разрешается удовлетворять запросы третьих лиц на перепечатку, переиздание или другие виды повторного использования. Авторы могут ограниченно распространять всю или части вышеупомянутого Документа до публикации, если они проинформируют Издателя о характере и масштабах такого ограниченного распространения до публикации. Авторы сохраняют за собой все права собственности на любой процесс, процедуру или изделие, описанные в The Paper. Это соглашение становится недействительным, если и только если вышеуказанная статья не принята и не опубликована Издателем или нарисована автором (ами) до принятия Издателем.

Особенности и сущность судебного процесса | Чулюкин Д.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря (2001 г.). N 174-ФЗ (ред. От 27.06.2018). Собрание законодательства РФ. N 52 (Часть I). Статья 4921.

Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября (2002 г.). N 138-ФЗ (ред. От 27.06.2018 г.). Собрание законодательства РФ.N 46. Статья 4532.

Бюджетный кодекс Российской Федерации от 31 июля (1998 г.). N 145-ФЗ (ред. От 4 июня 2013 г.). Собрание законодательства РФ. N 31. Статья 3823.

Савицкий, В. М. (1983). Проблемы судебного права. п. 224.

Абрамов С. Н. (1952). Советский гражданский процесс. п. 420.

Строгович М.С. (1968). Ход советского уголовного процесса. Т. 1, с. 468.

Васильев, А.М. (1976). Юридические категории. — М., с. 264.

Боннер А. Т. (1978). Карл Маркс о взаимосвязи материального права и процесса. Юриспруденция. № 5, с. 23–31.

Алексеев, С. С. (1981). Общая теория права. Т. 1, с. 361.

Салищева Н.Г. (1964). Административный процесс в СССР. п. 158.

Горшенев В. М. (1983). Теория прав. Харьков: Выща школа, с. 192.

Сорокин В. Д. (1972).Административно-процессуальное право. 569 с. С. 126 — 128.

Солдатова О. Е. (2014). Юридический процесс (теоретико-правовой аспект). Диссертация кандидата психологических наук. Барнаул, с. 178.

Лукьянова Е.Г. (2003). Теория процессуального права. — Москва: Издательство НОРМА, с. 240.

Оксфордский русский словарь. (2007). Четвертое издание. — Нью-Йорк, Oxford University Press, 2007.

Оксфордский словарь современного английского языка для учащихся продвинутого уровня. (2005).Издание седьмое. — Нью-Йорк, Oxford University Press.

Краткий Оксфордский словарь английского языка. (2007). Издание шестое. Vol. 2: NZ. — Нью-Йорк, Oxford University Press.

Фридд, М.А.Н. (2000). (Оксон) Барристер. Основная практика в судах, трибуналах и следственных органах. Лондон. п. 384.

Адамс, Дж. Н., Браунсворд, Р. (2006). Понимание закона. — Лондон, с. 335.

Колин, Дж., Моррис, Р. (1996). Переводчики и судебный процесс, Waterside Press.ProQuest Ebook Central, http://ebookcentral.proquest.com/lib/kazanst-ebooks/detail.action?docID=3416304.

Дамаска, М. Р. (1991). Лица правосудия и государственной власти: сравнительный подход к судебному процессу, Yale University Press, ProQuest Ebook Central, http://ebookcentral.proquest.com/lib/kazanst-ebooks/detail.action?docID=3421293.

Кокс, Г. В., Мэтью, Д. (2005). Маккаббинс. Определение повестки дня: ответственное партийное правительство в Палате представителей США, Cambridge University Press, ProQuest Ebook Central, http: // ebookcentral.proquest.com/lib/kazanst-ebooks/detail.action?docID=321239.

Ксантаки, Х. (2008). Стефану, Константин. Разработка законодательства: современный подход, Routledge, ProQuest Ebook Central, http://ebookcentral.proquest.com/lib/kazanst-ebooks/detail.action?docID=438516.

Кулапов В. Л., Малко А. В. (2011). Теория государства и права: Учебник. Саратовский филиал Института государства и права РАН. — Москва: Норма: ИНФРА-М, с. 384.

Павлушина, А.А. (2006). Теория судебного процесса: проблемы и перспективы развития: Диссертация доктора юридических наук: 12.00.01. — Самара: РГБ, с. 459.

Бахрах Д. Н. (2000). Административное право России: Учебник для вузов. -М .: НОРМА — ИНФРА-М, с. 640.

Махина, С. Н. (1999). Управленческий процесс: проблемы теории, перспективы правового регулирования / Научный редактор Ю. Н. Старилов. — Воронеж: Издательство ВГУ. С. 42-44.

Куксин, И.С. (2008). Правовой процесс: сущность и значение. Современное право. № 6. С. 75–78.

Степаненко Р.Ф., Солдатова А.В. (2017). Обзор материалов IV Всероссийского «круглого стола» по общетеоретическим проблемам права и государства «Конституция и конституционализм: проблемы законотворчества и правоприменения». Право и государство: теория и практика. № 3. С. 121 — 137.

(Чулюкин Л.Д. Доклад на тему: «Законотворчество, правоприменение и судопроизводство»).

Чулюкин Л. Д., Севостьянов А. А. (2011). Системные отношения видов публичного судопроизводства. Вестник экономики, права и социологии. № 3. С. 158–162.

Gov Exec: Деконструкция глубинного государства

Враждебное поглощение

Еще до того, как он принял присягу, Трамп написал в Твиттере, чтобы охарактеризовать подозреваемых в утечке информации в разведывательном сообществе как ведущих нацистов. В Министерстве юстиции генеральный прокурор Джефф Сешнс в августе выступил с громким предупреждением для потенциальных лиц, сообщающих информацию, даже несмотря на то, что некоторые сотрудники службы юстиции продолжали изливать в средства массовой информации свои опасения по поводу изменения политики Сессий по таким вопросам, как иммиграция и позитивные действия.

Также участвуют в войне против глубинного государства правые активисты-правоведы, которые используют Закон о свободе информации для преследования недовольных карьерных федеральных служащих, которые используют зашифрованное программное обеспечение, чтобы сделать анонимные политические комментарии, нелестные для Трампа.

Но многих, проработавших в правительстве много лет, термин «глубокое государство» вызывает беспокойство. «Глубинное государство одновременно неточно и глубоко вводит в заблуждение», — сказала Нэнси МакЭлдоуни, которая вышла на пенсию в июне с должности директора Института дипломатической службы в Арлингтоне, штат Вирджиния.«Термин возник в контексте анализа ситуаций в Турции и Египте, где я служила, обычно для того, чтобы говорить о пропаганде, грязных уловках и даже насилии с целью свержения правительства», — сказала она.

«Называть карьерных государственных служащих в правительстве США некой формой глубинного государства — это явная попытка лишить легитимности голоса несогласия», — добавила она. «Что еще хуже, это несет в себе потенциал для запугивания и распространения слухов. , и это действительно темный заговорщический термин, не соответствующий действительности.”

Крис Лу, заместитель министра труда президента Обамы, отвергает представление о том, что какое-то укоренившееся глубокое государство подрывает политических назначенцев Трампа. «Политики определяют направление деятельности агентства, но они могут делать это эффективно только в том случае, если они используют опыт федеральной государственной службы», — сказал он.

Лу, в настоящее время старший научный сотрудник Центра по связям с общественностью Миллера Университета Вирджинии, говорит, что важно помнить, почему государственная служба была создана в соответствии с Законом Пендлтона 1883 года.«До этого ходили рассказы о том, сколько времени [президент] Линкольн проводил, встречаясь с ищущими работу, с объявлениями в вашингтонских газетах о продаже рабочих мест по системе доходов и традициями, когда приходящие администрации выгоняли всех», — сказал он. Создание государственной службы было «одной из самых важных реформ последних полутора веков, и это одна из причин, по которой федеральное правительство по-прежнему остается самой важной и могущественной организацией в мире».

Но если команда Трампа неправильно понимает, как работает правительство, это не первая новая администрация, которая поступает так.Каждый новый президент приводит в должность политических назначенцев, которые опасаются «бюрократов», — сказал Пол Лайт, профессор государственной службы Нью-Йоркского университета Полетт Годдард. «Исторически демократы так же неохотно работали с карьеристами, как и республиканцы, не из-за идеологии, а из-за стремления к скорости».